— А что случилось-то? — полюбопытствовала Пиа.
— Понятия не имею, — пожала плечами Надин. — Это для меня осталось тайной. Просто взял и свалил.
— Почему бы ему не позвонить?
— Что?!
— Позвони ему. Договорись о встрече.
— С ума сошла! Я не видела его десять лет! Он, наверное, давно женат.
— Возможно. А возможно, одинок и тоскует по тебе. — Пиа была несгибаемой оптимисткой и неисправимым романтиком.
— Нет, — твердо произнесла Надин. — Я не могу ему позвонить. Он решит, что я тронулась.
— Да ничего подобного. Он обалдеет. У тебя сохранился его телефон?
— Где-то был номер его родителей…
— Отлично. Значит так, никаких отговорок. Отыщи номер и позвони. Выясни, как его найти. Встреться с ним. И тебе сразу полегчает. По крайней мере, Диг и Дилайла тебя уже волновать не будут.
— Думаешь?
— Не думаю, — сурово подытожила Пиа. — Знаю.
Глава пятнадцатая
— Что ты сделала?! — вопил Диг в трубку несколько минут спустя. — Позвонила Филу?! Зачем, черт подери?
— А почему бы и нет? — с вызовом ответила Надин.
— Почему нет?! И ты еще спрашиваешь? Да потому что другого такого самовлюбленного, наглого и претенциозного мудака я в жизни не встречал! Потому что он унижал тебя, подавлял и в конце концов предал, потому что он использовал тебя ради денег, секса и всего остального!
— Неправда! Он любил меня, а вовсе не использовал!
— Ага, а кто платил за квартиру последние два года, что вы жили вместе? Кто каждый вечер подрабатывал в баре, пока он валялся на диване и только и делал, что ныл: видите ли, «его искусство не находит понимания»? Кто покупал ему одежду и дорогой австралийский шампунь, а заодно и платил его парикмахеру? Кто?
— Он отдавал долги!
— Он отдал тебе не больше сотни! Это пять процентов от того, что он был должен!
— Послушай, Фил не виноват, что его брак развалился, и не виноват в том, что ему приходилось платить алименты.
— Студент платил алименты? Тебе не приходило в голову, что он тебя просто надувает? Он обирал тебя, Надин, а ты была слишком слепа и доверчива, чтобы это понять! Господи. Невероятно! Тебе понадобился не один месяц, чтобы прийти в себя после того, что этот мерзавец с тобой сделал. Вернувшись из Манчестера, ты походила на зашуганную мышь!
— Неправда!
— Правда! Не помнишь, как ты перестала краситься, носила исключительно черные тряпки и бродила, как потерянная?
— Черт, Диг, это было девять лет назад! Люди меняются, знаешь ли. В Манчестере Фила преследовали неудачи. А сегодня по телефону он был весел и даже трогателен.
— Надин, куда тебя несет? И зачем? Девять лет ты жила и в ус себе не дула, все у тебя было в полном порядке, и вдруг, ни с того, ни с сего, звонишь какому-то старому ублюдку, с которым у тебя в юности был роман!
— То-то и оно! В моей жизни никогда не было полного порядка, одна путаница. И ты сам мне об этом сказал.
— Не понимаю.
Надин вздохнула:
— Фил — единственный, кого я любила, к кому была привязана, и я хочу его увидеть. Чего тут еще понимать?
— Ага, до меня дошло! Речь идет о пари, так?
— Чушь!
— Неужели?! Зачем еще тебе понадобилось встречаться с парнем, которого ты не видела десять лет?
— Ну да, — саркастически усмехнулась Надин, — конечно! Тебе можно таскаться на свидания с привидениями из прошлого, тебе можно пускаться во все тяжкие с Дилайлой Лилли после всего, что она с тобой сотворила. Но когда я захотела встретиться с человеком, которого когда-то любила, то это, оказывается, неправильно! Лицемер хренов!
— Я не пускался во все тяжкие с Дилайлой! Что ты мелешь?! Мы всего лишь поужинали вместе. Поужинали и послушали музыку.
— Вот и я тоже поужинаю с Филом сегодня вечером. Посидим, выпьем, а там посмотрим.
— Что ж, отлично. Валяй, развлекайся. Но когда он примется разгрызать тебя на кусочки, когда ты станешь раздавать наличные направо, налево и по центру, когда от твоего самоуважения не останется ни капли, ко мне плакаться не приходи.
— Не волнуйся, не приду!
— Прекрасно!
— Замечательно!
С каждой секундой разговор становился все более резким. За неделю это уже была вторая ссора, да такая, которую шуткой не загладишь.
— Мне пора, — бросил Диг после короткой и напряженной паузы. — Дела ждут.
— Отлично, — фыркнула Надин. — Я, знаешь ли, тоже занята.
— Увидимся? — без всякого энтузиазма бросил Диг напоследок.
— Да, до встречи, — столь же вяло ответила Надин. Она уже собралась положить трубку, но в последний момент решила таки высказаться напрямую: — И между прочим, не надо держать меня за полную дуру! Не надо врать насчет Дилайлы. Я все о вас знаю, так что не вешай мне лапшу про ужин с музыкой, я смахну ее с ушей. — После чего она с грохотом швырнула трубку, упала на диван и разрыдалась.
Диг с грохотом швырнул трубку, упал на стул, закурил сигарету и глубоко вздохнул. Черт, думал он, что происходит? Что, скажите на милость, происходит?
Он позвонил Надин, чтобы помириться — после размолвки, случившейся в понедельник, ему было не по себе — но вместо примирения они еще сильнее поссорились.
Фил?
Фил Рич?
Неужто этот гнусный персонаж снова, после стольких лет, входит в его жизнь?
Дигу не нравились многие любовники Надин, но ни к кому он не питал столь искренней и глубокой неприязни, как к Филипу Ричу. Фил Рич с идиотской стрижкой под горшок, в кожаных, почти женских, брюках. Филип Рич, любитель длинных слов и взиравший на всех сверху вниз. Филип Рич с его якобы отменным вкусом, и зрелостью, и опытом. Преуспевающий Филип Рич, подозрительно быстро обнищавший, стоило ему сойтись с Надин.
Филип Рич, зацепивший его доверчивое юное сердце своими безволосыми и бездушными лапами и разорвавший его надвое.
Выходные, хуже которых не было
Прошло два месяца с тех пор, как Надин уехала в Манчестер. Диг так и не сумел оправиться от эмоционального удара поддых, полученного в тот день, когда они запускали в парке змея.
Он писал ей каждый день. Посылал письма и смешные открытки, пробные копии новых синглов, постеры, наклейки, майки — все что получал бесплатно на работе. Он пытался не усложнять отношения, притворялся, будто кроме пресловутой дружбы, выдуманной им с отчаяния, он ни на что не претендует, делал вид, будто с головой ушел в свою новую замечательную работу, намекая, что такому занятому и незаменимому служащему, как он, просто некогда думать о том, что произошло в то сентябрьское воскресенье.
