Лицо у нее было совсем бледное.
– Есть только пиво. Ну да выбирать не приходится. – Я вскрыл банку, протянул ее Ане. – Завтра принесу джин. Мы прорвемся, Аня. И выступишь ты хорошо.
Она быстро глотнула, опустила банку на столик у зеркала – резко, со стуком, так что выплеснулось пиво, – громко рыгнула и на миг улыбнулась.
– И еще, – продолжал я. – Подумай о публике. Это почти дети. Студенты. Им ужасно хочется увидеть тебя – настоящую живую звезду. И бояться их нечего.
Аня взглянула на меня, попробовала улыбнуться снова, но в глазах ее стоял страх.
Когда пришел администратор и сказал приготовиться, я буквально выпихивал Аню по обшарпанному коридору до самых кулис. Парень, открывавший концерт, шагнул нам навстречу со сцены с гитарой в руке, а потом, не говоря ни слова, протиснулся мимо нас в коридор. Я не понимал, почему было не сделать небольшой перерыв между его выступлением и нашим, однако администратор настаивал, чтобы мы вышли сразу, он сослался на распорядок в кампусе и вечерний отбой.
Обычно два первых номера Аня исполняла в одиночку, а потом представляла публике меня. Мы смотрели на сцену, на ведущего концерт молодого парня, тоже, наверное, студента.
– …хитовый альбом «Сумеешь взлететь», леди и джентльмены, и вы сможете рассказывать вашим внукам, как во время первого турне слушали поразительную мисс Аню Кинг!
Я слегка нажал ей на спину. Ну ладно, не слегка – вытолкнул ее из-за кулис под свет мощного прожектора. Колледж там или не колледж, но зал у них был большой. Она застыла, словно ослепла или растерялась, затем подошла к табурету, немного подтянула к себе микрофон. На ней были джинсы – после скандала по поводу фотографии в юбочке Аня практически только их и носила. Она облизнула губы, откашлялась. Выглядела она лет на двенадцать, не старше.
Вынув из стойки любимую гитару, попробовала струну, подкрутила один из колков.
– Спасибо, что пришли.
Она и всегда говорила низким голосом – но не настолько хриплым. Предполагалось, что начнет она с «Ты в следующий раз», главного хита альбома, однако вступление Аня заиграла вовсе не к нему. Она могла, когда хотела, импровизировать на гитаре, и все же прошла минута, а я так и не сообразил, что, собственно, Аня играет. Ну что ж, хоть не бросила гитару и ни одной ноты не смазала, и на том спасибо.
Набрав в грудь побольше воздуха, я вышел на сцену – раньше, чем мне полагалось. Сел за пианино, поймал взгляд Ани. Она перестала играть. Смотрела на меня с любовью и облегчением.
– Это мой друг, Джек, – сказала она. По-моему, я еще ни разу не слышал от нее моего настоящего имени. Даже знакомя меня с кем-нибудь, она всегда говорила: Фредди.
– Добрый вечер вам всем, – сказал я.
Несколько выкриков, свист – все по-дружески.
Я взглянул на Аню, однако она смотрела на гриф своей гитары. И я решился:
– Ладно. Мы настроились и начнем с песни, которая называется «Ты в следующий раз».
Я взял на фортепиано первый аккорд. Левая рука Ани сжала гриф, пальцы правой начали перебирать струны. Теперь нам был нужен только ее голос. Давай, Аня, давай, девочка. Ну же, вот, вот.
…И до того, как нас сведет с тобой
Другая жизнь, я знаю наперед,
Что больше не снести мне эту боль.
Знаю точно: в следующий раз,
Когда умру, я стану тенью на стене,
И лишь меня одну окликнешь в тишине,
Мой любимый, ты в следующий раз.
На последнем слове, «раз», прозвучала та самая «пробойная» нота. С нее Анин голос сорвался в рыдание. Зал обезумел. Я видел, как по лицам сидевших в первом ряду людей текли слезы. Все вскочили на ноги – а ведь это была только первая песня.
Аня обернулась, посмотрела в мою сторону, на лице ее страх мешался с изумлением. Чтобы исполнить вторую песню, она сменила меня за фортепиано. Я взял гитару, сел рядом, однако Аня, похоже, полностью пришла в себя. Пальцы ее уверенно ложились на клавиши, голос звучал все тверже. Когда она взяла начальный аккорд «Джулии в судилище снов», зал вздохнул как один человек и замер. Эти детишки в музыке понимали. Я переглянулся со стоявшим за кулисами Стивеном. Ни он, ни я никакого страха сцены не ведали, но оба понимали, что выступать здесь нам теперь случится не скоро.
До конца турне мы продержались на транквилизаторах и бурбоне. Аня говорила, что имена их производителей звучат как название группы с Западного побережья: Хоффман, Джек Дэниэлс и Ла-Рош. А еще мы с ней придумали пластинку, которая должна была называться «Малой скоростью»: сингл, по одному хиту на каждой стороне – «Мне все равно» и «Падаю с ног».
Турне мы закончили в Сан-Франциско, поселившись все в том же почтенном отеле на углу Пауэлл и Калифорнии. Последняя наша вечеринка затянулась до рассвета, и старый знакомый Генри Фонда подносил нам выпивку и закуски. Затем мы вернулись в Нью-Йорк и возобновили аренду квартиры на Седьмой улице – менять адрес Аня опасалась из суеверия.
В мае позвонила Лори – сообщить, что возвращается в Лос-Анджелес, и спросить, как ей поступить с ключами от фермы.
– Я читала, ваше турне прошло успешно, – сказала она.
– У тебя все идет хорошо?
– Да, мы с Кэнди сняли квартиру на Бич-Кнолл-роуд, я нашла работу в городе.
– Какую?
– Недвижимость.
– Черт.
– Я понимаю. Но надо же что-то делать.
– Я могу посылать тебе деньги из моей доли Аниных гонораров.
– Не думаю, что меня это обрадует, Джек.
Недолгое молчание. Я не мог позволить ей просто положить трубку.
– Мы еще увидимся?
– Наверняка. Только дай мне немного времени. Год, может быть.
– Я люблю тебя, Лори. Мне так жаль. Ты же понимаешь.
– Это жизнь, милый. Фигня с начала и до конца. Полный затык. А потом смерть.
Увы, я легко мог представить себе выражение ее лица, когда она произносила эти слова. Она была прекрасна. И ни на кого не похожа.
– Но мы останемся друзьями?
– Мы постараемся, Джек. Обещать не могу, но я постараюсь. Думаю, в другой жизни все может сложиться получше. Ладно, машина пришла. Мне пора.
Другая жизнь, думал я: что же, это утешение всегда при нас.
В июне мы с Аней отправились на ферму. Лори оставила все в чистоте и порядке: постели застелены, белье выстирано и сложено в шкаф, сковороды и кастрюли висят на своих крючках, чистые тарелки составлены стопками. Но все ящики в ее комнате опустели. Ни булавки не осталось.
Аня заняла вторую спальню, как и прежде. Мы съездили в городок пообедать, и Аня сказала: «Что нам нужно, так это гости». Жизнь мы вели такую замкнутую и такую насыщенную, что из местных почти никого не знали. Мои друзья жили в Англии и Лос-Анджелесе. Аня всегда шла по жизни налегке. Конечно, у нее были мужчины, два или три серьезных романа, однако связей с ними она не поддерживала, что меня более чем устраивало. Думая о нашей нынешней ситуации: только что мы находились в центре внимания и вдруг – хоп, сидим без друзей в пустом фермерском доме, – мы только посмеивались.
