– Так ты собираешься во дворец? Но как? Ты… идиот! Дикарь! Тебя поймают, а если не поймают, так… Зачем я позволила тебе прятаться здесь? – вдруг произнесла Арлея с изумлением. – Надо было сразу же рассказать о тебе Дишу! Почему я поверила, что ты сын Безумца, откуда я могу знать это? Скорее всего, ты просто проходимец, решивший воспользоваться ситуацией, и если… – Она смолкла, когда Тулага затянул веревку лежащей рядом котомки.
– Куда ты? – спросила девушка.
– Благодарю. – Гана кивнул на расстеленную в соломе тряпицу, где еще оставались хлебные крошки и лежала пустая фляга, затем взобрался на вершину соломенной горы и скатился с другой ее стороны.
– Стой! – выкрикнула Арлея, спеша за ним. – Ты собрался к ней? Во дворец, к ней?! Диш! – закричала она на весь темный двор. – Эй, кто-нибудь, здесь прячется… – Голос смолк, когда Тулага навалился на нее, вдавив в солому и прижав ладонь к ее губам.
– Не надо, – сказал он. – Ты злишься потому, что влюбилась? Я…
Они лежали в полутьме возле двери, от которой вниз вела лестница, глядя друг на друга. Арлея была лишь в короткой рубашке: спускаясь с соломенной горы за Ганой, она схватила свое платье в охапку, и теперь оно валялось рядом. Когда девушка перестала дергаться в его объятиях, Тулага убрал ладонь с ее рта, привстал – и тогда она, согнув ноги в коленях, а затем с силой распрямив их, пнула Гану в бок так, что он врезался плечом в дверцу. Хлипкая подгнившая доска, служившая засовом, тут же сломалась. Тулага выпал наружу, лишь в последний миг успев схватиться за верхнюю перекладину лестницы.
И увидел под собой удивленное лицо толстой туземки. Гана сразу вспомнил ее – повариха, которая выскочила на улицу вместе с мужчинами, когда купеческий воитель и его наемники попытались напасть на дом.
Взгляд поварихи переместился. Быстро спускающийся по ступеням Гана посмотрел вверх: из квадратного проема появились голова и обнаженное плечо Арлеи.
– Девочка… – хрипло сказала туземка. – Зачем там? Ты…
– Она сама пришла туда, – произнес Гана. – Я не принуждал ее.
– Сын Демона… – протянула повариха, наконец узнав его в полутьме, и попятилась. В округлившихся глазах ее плеснулся суеверный ужас, рот приоткрылся, показывая большие бледно-синие десны, в которых не хватало половины зубов. Гана уже спрыгнул на землю, вверху заскрипела лестница: Арлея, кое-как натянувшая платье, спускалась за ним. Оказавшись между двумя разъяренными женщинами, молодой белой и старой синекожей, Тулага решил, что ему лучше быстрее ретироваться, благо больше во дворе никого не было. Боком он прошел вдоль сарая, а когда сделал шаг в сторону изгороди, пришедшая в себя повариха побежала к дому, крича:
– Демон! Сын Демона! Хозяин, беда! Здесь вор! Сюда, здесь!
Тулага посмотрел на Арлею.
– Безумец убил ее сына, – сказала она. – Но Лили никому не расскажет, что видела, как я выбиралась с сеновала в таком виде.
В этот миг в доме зажглось сразу несколько окон, раздались голоса. Гана кивнул Арлее и побежал прочь.
* * *
Он быстро достиг протоки, что соединяла океан с горой, где стоял дворец Рона Суладарского. Река текла от бухты, ныряла под гору, а дальше, извиваясь по подземным пещерам и коридорам, пересекала северную часть острова, где вновь выходила в океан через естественное отверстие где-то на склоне, в глубине под поверхностью.
Здесь, в узком месте Наконечника, тянулось обширное мелкооблачье – дно совсем близко подступало к поверхности облаков. Корабли в эту часть бухты заплывать не могли, даже лодки рисковали пробить днище о многочисленные камни, едва выступающие над эфирными перекатами. Облака, завиваясь кольцами вокруг редких деревцев, растущих из земляных наносов, вокруг мшистых или голых валунов, клокотали и неслись в одну сторону, к острию Наконечника, где вливались в реку, текущую к горе. У самого ее начала над мелкооблачьем высились останки древней сторожевой башни и нескольких пристроек.
Днем на мелкооблачье часто бывали мальчишки, ловившие фантомных креветок, что обитали у валунов. Хотя большинство родителей, если только они не были совсем бедны, запрещали детям ходить сюда: место считалось опасным из-за детенышей акул-серлепок, которые иногда заплывали из более глубоких частей Наконечника.
Зато ночью на мелкооблачье было пусто и тихо. Миновав его по берегу и достигнув реки, Тулага уселся по пояс в облаках, бездумно глядя на проплывающих перед ним едва различимых фантомов. Это были по-своему удивительные создания: в кипятке из обезличенных комочков бытия они становились закрученными в виде пружинок мягкими тельцами с бусинами глаз и тонкими усиками. Только при варке в горячей воде, в искусственном процессе – то есть при соприкосновении с чем-то отличным от обычных природных явлений – белые комки обретали большую вещественность, лишь в миг смерти проявляя какие-то внешние черты. Перейдя из категории почти нематериального природного механизма в категорию живых, пусть и сразу же скончавшихся существ, они наконец могли должным образом выказать себя, осуществиться в качестве материи, которую мир создал с двумя заложенными в нее потенциями: как нечто для очищения облаков и как еда для самых бедных, которую всегда легко раздобыть.
Тулага замотал двуствольный огнестрел в промасленную тряпку, взятую у Младшего Вэя, – льняное масло препятствовало проникновению пуха, из-за которого оружие могло выйти из строя, – и спрятал сверток в котомку, которую крепко завязал, после того как достал из нее ножи. Веревку с железной кошкой Гана перекинул через голову и надел на плечо, ремень котомки затянул на другом плече, один нож сунул в зубы, а другой за пояс – и нырнул в облака.
Глава 11
Он подплывал к горе и уже видел королевский дворец далеко вверху. Стояла глухая ночь, но в замке горело несколько огней – блеклый мерцающий свет выхватывал из тьмы части коралловой кладки, фрагменты башен и внешней стены.
Три склона были пологими и ровными, на юге же гору рассекало глубокое ущелье. Пройдя через него, река ныряла под землю – в этом месте вздымалась отвесная стена с редкими кустами и деревцами, растущими на засыпанных землей каменных выступах.
Течение стало сильнее: приближалась невидимая прореха, где исчезал поток. Тулага легко плыл по облачному пуху, ведь на Кораллах он привык обходиться без помощи пояса из краснодрева.
Когда до склона оставалось уже совсем немного, что-то твердое и шершавое пронеслось мимо, зацепив ступни. Он дернулся, выхватил из зубов нож… Неужели здесь, в потоке с сильным течением, под самым дворцом короля обитают серапионы? Они водились во множестве к западу от архипелага, около рифов в проливе Пауко, в море Преторианские Таиты между Тхаем и Грошем и в некоторых Туманных бухтах на восточном побережье Прадеша. Моллюскоглавцы, как еще называли обитателей облаков, никогда не появлялись на мелкооблачье, в реках или озерах. Тулага точно знал, что до дна не так уж и далеко, под ним не облачная пучина, а длинная выемка в вершине горы, которую обитатели Аквалона и называли островом Да Морана.
