Его мнение ей дороже собственной жизни.
7
Шли дни, а известий все не было.
Шарлотта боялась спросить у Паулы, когда у нее урок.
Нужно терпеть и ждать,
Ведь когда-то он должен вернуться сюда.
Возвращение – это любимый маршрут Альфреда.
И вот наконец-то он здесь.
Шарлотта приходит домой и слышит: Паула поет.
Она бесшумно пересекает гостиную, стараясь им не мешать,
Но и не очень спеша – чтоб ее успели заметить.
Счастье этой минуты стерло всю прошлую боль.
Забыта нелепая встреча в кафе и все остальное,
Есть только восторг: он здесь и она его видит.
Присев у себя на кровать, она ждет, как примерная девочка.
Он отворил ее дверь, вошел, как обычно, без стука
И с порога сказал:
Между нами не может быть церемоний.
Я прошу меня извинить за мою неучтивость в кафе.
Она хочет ответить, что это не важно,
Но не может издать ни звука.
Не нужно ждать от меня ничего.
Ты слышишь?
Шарлотта послушно кивает.
Я никогда ничего не даю, если меня принуждают.
Не выношу даже мысли о том, что меня где-то ждут.
Свобода – таков девиз тех, кто выжил.
И, коснувшись щеки Шарлотты,
Альфред продолжал: спасибо,
Спасибо тебе за твои рисунки.
Правда, они наивны, не точны и не закончены,
Но в них есть залог будущей силы, и мне это нравится.
Глядя на них, я услышал твой собственный голос,
Ощутил что-то вроде ущербности, отклонения,
Даже, может быть, легкий намек на безумие —
Робкое и наивное, мягкое и учтивое, но, безусловно, реальное.
Вот.
Я хотел тебе это сказать.
Мы с тобой, ты и я, – прекрасный дебют!
И он вышел, пожав ее руку.
Он был уверен: Шарлотта всецело ему подчинилась.
Впервые она работала на заказ,
Но, создавая свои рисунки, всем сердцем вживалась в них.
Для девушки это уже поворотный момент.
Тот, кого она полюбила, облек ее вдохновение в Слово,
И это ее привело в экстаз.
Теперь она знала, куда ей дальше идти,
Где спрятаться и уберечься от злобы.
Как страшно признаться себе: я – художник!
Художник…
Она твердит это слово,
Не в силах разумно его объяснить.
А впрочем, не важно,
Слова не всегда достигают намеченной цели,
Их место – на рубежах ощущений,
Где можно блуждать наугад в нереальном пространстве.
Художник живет в бесконечном смятении – это его привилегия.
Шарлотта долго кружила по комнате,
Потом бросилась на кровать, разразившись
бессмысленным смехом.
Теперь ее участь казалась ей сказочной,
Она ощущала себя всемогущей,
И от этого чувства ее лихорадило.
Но ее и впрямь лихорадит, —
Она переполнена счастьем.
А вечером к ней заглянул отец.
Он был встревожен, смерил дочери температуру,
Пульс пощупал – странный, неровный! —
И засыпал ее вопросами:
Ты выходила легко одетой?
Нет.
Съела что-нибудь неподходящее?
Нет.
У тебя неприятности?
Нет.
Тебя кто-то обидел?
Нет, папа.
И Шарлотта его успокаивает, заверив, что ей полегчало:
Это был легкий приступ, все уже хорошо!
Утешившись, Альберт целует дочку
И тут констатирует: жар бесследно исчез!
Странно все-таки, что это с ней?
Наконец он уходит, а Шарлотте не спится,
Уж ей-то понятно, что с нею творится.
8
Шарлотта, конечно, надеялась завоевать Альфреда,
Но надежду ее омрачали сомнения.
Ощущение собственной силы сменялось горьким унынием,
И она надолго впадала в депрессию,
Не веря, что кто-то питает к ней искренний интерес.
Альфред, несомненно, поймет, как она заурядна,
Это вполне очевидно.
Устремит на нее свой проницательный взгляд,
Раскроет обман и со смехом уйдет навсегда.
Ей хотелось спрятаться под одеяло.
Надежды внезапно сменялись страхами.
Ее ужасала сама перспектива их будущей встречи.
Как страшно его увидать – и не оправдать ожиданий.
Конечно, он бросит ее. Это предрешено.
И тогда ее ждут страданья.
Как больно!
Неужто все это – любовь?
Пришедший Альфред застал ее в хмуром молчании,
Скованной, замкнутой.
Ты словно за крепостной стеной, сказал он Шарлотте
И, пытаясь ее рассмешить,
Стал рассказывать ей истории – курьезные, дикие, небывалые.
Шарлотта встречала их слабой улыбкой,
Вот и первая брешь в ее обороне:
Давно уж никто не пытался ее развлекать.
Много лет атмосфера в доме – мрачней не бывает.
Каждый вечер отец неумело пытался скрыть унижения дня,
А Паула делала вид, будто мечтает о сцене и о карьере,
О тех временах, когда снова поедет в турне.
В этом смысле Альфред был на них не похож:
Он вернулся из ада, из небытия, —
Кто б поверил, что он еще смеет дышать —
В тридцать восьмом году?!
И опять он назначил ей встречу в том самом кафе.
Значит, им предстояло вторично нарушить запрет —
Ведь евреям нельзя посещать кафе, но это не важно,
Здесь их заповедное место.
Под столами шныряли коты, множество разных котов,
