Книга Выжженное небо Афгана. Боевая авиация в Афганской войне, страница 46. Автор книги Виктор Марковский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Выжженное небо Афгана. Боевая авиация в Афганской войне»

Cтраница 46

В связи с участившимися обстрелами и диверсиями с весны 1985 года Су-25 стали привлекаться для патрулирования над Кабульским аэропортом и штабом 40-й армии, располагавшимся в бывшем дворце Амина. По ночам дежурство несли вертолеты, а когда сторожевые посты сообщали о подозрительной активности в близлежащих горах, из Баграма поднимались Су-25, наносившие удар по подозрительному району. Целями в горах выступали душманские позиции с ракетными пусковыми установками и машины, на которых те доставлялись для стрельбы. На дежурстве в Баграме постоянно держали и пару штурмовиков, задачей которых был немедленный удар по району, где появлялся Ахмад Шах Масуд – враг номер один в этих местах и безраздельный хозяин Чарикара и Панджшера. Умелый и энергичный противник, назначенный верхушкой оппозиции «главнокомандующим фронтами центральных провинций», Масуд вызывал особую неприязнь Кабула своими дерзкими операциями под самой столицей и особенно непререкаемым авторитетом среди населения. За Масудом охотились штурмовики и спецназ, на него устраивались засады, проводились войсковые операции, не менее 10 раз сообщалось о его гибели (сам Б.В. Громов тогда считал, что «с 85-го года Ахмад Шаха уже нет в живых – это только знамя у оппозиции»), однако неуловимый «амирсаиб» снова и снова уходил от преследований, через своих людей в Кабуле заранее узнавая о готовящихся ударах – среди осведомителей Масуда были приторговывавшие секретами высшие офицеры афганской армии и сам начальник разведуправления генштаба генерал-майор Халиль (предательство Халиля и офицеров его окружения было раскрыто весной 1985 года).

Выжженное небо Афгана. Боевая авиация в Афганской войне

В сетке прицела АСП-17БЦ-8 – цель в Аргандабском ущелье. Внизу видны разрывы бомб впереди идущей пары самолетов


Ведение разведки занимало среди задач штурмовиков сравнительно скромное место (мешали недостаточная дальность полета и отсутствие специального оборудования) и ограничивалось визуальной разведкой в интересах собственной части. Готовясь к налету, командир или штурман эскадрильи облетал район будущего удара, знакомясь с местностью и ориентирами, а непосредственно перед атакой летчики эскадрильи проводили доразведку. По предложению А.В. Руцкого для регистрации результатов ударов один Су-25 был оборудован фотоконтейнером. Универсальность, а во многих случаях и незаменимость Су-25 делала их использование чрезвычайно интенсивным. В 1985 году летчики-штурмовики набирали вдвое больше вылетов, чем их коллеги на Су-17, и имели средний налет 270–300 часов [9] , а многие оставляли далеко позади и эти показатели. Комэска подполковник Н.В. Шаповалов выполнил 458 боевых вылетов, старший лейтенант В.Ф. Гончаренко из его полка имел 415 вылетов, а полковник Г.П. Хаустов (на всех типах самолетов, летая также на МиГ-23) – более 700 за два года работы в ДРА. А.В. Руцкой, по его собственным словам, совершил за восемь месяцев летной работы 453 вылета (из них 169 – ночью). Много это или мало, можно судить по тому, что Маршал авиации А.Н. Ефимов, прославленный летчик-штурмовик и дважды Герой Советского Союза, за всю Отечественную войну выполнил 222 боевых вылета.

На самолет за год приходилось около 250–300 вылетов, но встречались и заслуженные Су-25, успевшие слетать на задание до 950 раз. Средний налет на штурмовик в ВВС 40-й армии в 1985 году составлял 224 часа против 84 часов для истребителей МиГ-23 (такая разница объяснялась не «простоем» истребителей, а неравномерной нагрузкой в частях ИА, где значительная доля машин не привлекалась к каждодневной работе на удары по наземным целям, находясь в готовности на боевом дежурстве. Особенностью работы 378-го ошап было использование машин до полной выработки гарантийного ресурса (если только самолет до него дотягивал…), в то время как истребители и истребители-бомбардировщики по замене уходили домой вместе со своими самолетами. Нагрузка на штурмовики и их износ превышали все нормы, из-за чего большинство работ, включая и восстановление подбитых самолетов, выполнялись на месте и лишь наиболее трудоемкие и требовавшие специальной оснастки ремонты производили на заводе, обычно в Чирчике или Вазиани, куда отгоняли израненные самолеты. По выработке ресурса машины уходили на капитальный ремонт в Союз, а им на смену с Тбилисского завода или с очередной группой сменщиков из части прибывали новенькие штурмовики.

Возвращать поврежденные самолеты в строй помогала хорошая ремонтопригодность и взаимозаменяемость узлов, предусмотрительно заложенные в конструкцию Су-25. На месте заменялись продырявленные баки, закрылки, рули, сломанные стойки шасси, встречались штурмовики с полностью новыми мотогондолами, носовыми и хвостовыми частями фюзеляжа. Необходимость «штопки» многочисленных пулевых и осколочных пробоин заставила вспомнить порядком забытое в строевых частях слесарное и клепальное дело, а промышленность наладила поставки комплектов наиболее повреждаемых панелей и капотов. Восстанавливали даже двигатели, молотком выравнивая искривленные лопатки турбины (при всей невероятности такого кустарного ремонта двигатели потом исправно работали вплоть до назначенного им ресурса). Из-за обилия дыр (своего рода рекордом было 165 пробоин на одном Су-25) многие из них латались топорно, «на коленке». Порой не хватало даже дюраля для ремонта, и в одном из полков штурмовики несли заплаты из расплющенных гильз! Другой проблемой бывала нехватка запасных частей, и время от времени один из самолетов, по какой-либо причине стоявший на приколе, превращался в их источник и шел «на прокорм» своим продолжавшим работать собратьям.

Затянувшаяся война, растущие потери и малая результативность боевых действий заставляли искать иные решения. С ограничением числа крупных операций, не дававших должного эффекта и лишь усиливавших враждебность населения, на первый план выходила борьба с поставками оружия душманам и уничтожение их опорных пунктов и баз, обычно лежавших в труднодоступных районах, что требовало постоянной работы «длинной руки» авиации. Командующий опергруппой МО СССР в Кабуле В.И. Варенников в апреле 1986 года предлагал Минобороны: «Боевые действия против базовых районов не проводить. Такие районы подвергать массированным ударам авиации с применением дистанционного минирования, авиабомб объемного взрыва и т. д.».

По официальным данным, в 1986 году из состава полка были потеряны 8 Су-25, такие же потери принес и следующий год (с учетом разбитых и не подлежавших восстановлению машин потери были несколько больше). Оба погибших в 1986 году штурмовика, А. Баранов и И. Алешин, были молодыми летчиками, едва успевшими получить звание старшего лейтенанта. Причиной гибели обоих было названо поражение зенитным огнем, хотя детали произошедшего 2 октября 1986 года с Барановым остались невыясненными – вылетевший ночью на поиск противника в гористый район Шайхамордан летчик не вернулся на аэродром и, с большой долей вероятности, в темноте мог столкнуться с горой. Поражение огнем противника было маловероятным: у душманов не имелось никаких зенитных средств для обнаружения воздушных целей ночью, вне визуальной видимости. Ночные вылеты после этого надолго отменили. В донесении не обращалось внимание на трагическое совпадение – летчику суждено было погибнуть именно в свой день рождения. Сбитый 20 ноября 1986 года у Саланга И.В. Алешин пытался катапультироваться, но ему не хватило высоты.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация