– Отлично, – обрадовалась я, – у нас тоже определитель паролей есть, но он остался в Москве, с собой на отдых прихватить его я не догадалась.
– Хлоркой пахнет, – поморщилась Круглова, – вероятно, отбеливателем недавно пользовались.
– И корицей, – добавил Алексей, – у меня нос чуткий, аромат, скорее всего, идет от клочка, который держит Евлампия.
Я показала в угол чулана.
– Утром тут было пусто, на полу была лужа крови, ее тщательно удалили. И витал какой-то запах. Сейчас здесь упаковки с плиткой и чистота, но в воздухе ясно чувствуется аромат специи.
Алексей подошел к одной пачке.
– Похоже, клочок, с которым вы, Евлампия Андреевна, никак расстаться не можете, оторвался отсюда. Нонна, попробуй.
Девушка вынула из кармана коробочку, вытащила из нее крохотное лезвие, приблизилась к надорванной упаковке, поскребла боковую часть одной плитки, насыпала полученную пыль в коробочку, потрясла ее, снова подняла крышку и сказала:
– Героин.
– Героин?! – подскочила я. – Где? Как он сюда попал?
Алексей шагнул в коридор.
– Давайте воспользуемся вашим предложением, отправимся в вашу спальню.
– Бумажку лучше опять бросить во дворе, – посоветовала Нонна, – раз ее Карл не подобрал, значит, не заметил, что оторвалась. Но…
– Возможно, клочок – это метка, – перебил Алексей. – Утром хозяин проверит, на месте ли обрывок, и, если его не найдет, сообразит, что кто-то его забрал, значит, за ним следили.
– Он дверь за собой не запер, – развеселилась я. – Однако Карл странный человек. Оборудовал чулан дорогим замком, думаю, он не знает об определителе паролей или полагает, что приобрел хитроумный экземпляр, который не по зубам никаким новинкам техники, но, уезжая, он забыл про входную дверь, ключ в скважине не повернул. Странная, если не сказать глупая беспечность. Сомневаюсь, что Хансон разместил во дворе метку, он слишком безалаберен. И упаковочная бумага не лучший сигнальный флажок, ее легко мог унести ветер или утром вместе со снегом счистить дворник. Иногда обрывок – это просто обрывок бумаги, не стоит усложнять.
– И все же вернем его туда, где взяли, – попросил Алексей, – не надо рисковать.
– Ладно, – согласилась я, – но перед тем, как начать беседу в моей спальне, я зайду на кухню и найду еду для хвостатых сироток.
Глава 21
– Ой! Правда мышки! – по-детски восхитилась Нонна, увидев пищащее семейство. – Я думала, вы глупо врете.
– Я лгу исключительно умно, – заверила я, наливая в блюдечко молоко, – но мастерски попадаю в идиотские ситуации, например, нахожу в своем матрасе выводок грызунов.
– Они очаровашки, – засюсюкала Нонна. – Леша, один лапками кусок хлеба держит, прямо как ребенок.
– Забавный, – снисходительно согласился ее напарник, – полюбовалась и хватит. Евлампия Андреевна…
– Пожалуйста, просто Лампа, – попросила я. – Хорошо, так и быть, расскажу вам, что увидела и узнала сегодня утром. Но вы потом ответите на мои вопросы.
– Сюжет закручивается штопором, – пробормотал Алексей, когда я умолкла.
– Как вы догадались, что в плитке героин, и каким образом он там очутился? – задала я свой вопрос.
Пара переглянулась.
– Говори ты, – попросила Нонна и стала гладить мышат.
Леша поерзал на стуле.
– Криминальный мир изощряется. Иногда наркоторговцы такое отчебучат, что и в голову никому не взбредет. Не так давно собака на таможне среагировала на багаж известного модельера. Мужик из Милана возвращался в Москву, в Италии он на неделе моды свою новую коллекцию представлял. Кофры вскрыли, пес бесится, а внутри ничего нет, кроме тряпок. Сам модельер спокоен как удав. Многие випы, когда их досматривать начинают, вразнос идут, за телефон хватаются, грозят президенту позвонить, руки с ногами таможенникам местами поменять. Этот же просто плечами пожал.
– Ваш пес ошибается, я к запрещенным препаратам отношения не имею. Но, если надо, ищите!
И пошел к начальнику аэропорта кофе пить. Не стану долго трындеть, расскажу конец истории. Помощница модельера, его правая рука, а заодно и племянница, связалась с парнем, большим любителем дорогих машин, часов с турбийоном, брендовых шмоток. Желаний у кавалера было много, но одно отсутствовало напрочь: работать красавчик не хотел. Девушка набрала кредитов, не справилась с выплатами, и на нее наехали банки. И тут любовник подсказал выход. Одежду, сшитую для показа, на одну ночь отдали в Милане интересным людям. Платья и прочее пропитали раствором наркотика, высушили и поместили в кофры. В Москве произвели бы обратную операцию, прополоскали юбки-брюки в воде, ее потом выпарили бы и получили товар.
– Креативно, – кивнула я, – но не сработало. Собачка молодец! Надеюсь, ей досталась лишняя банка мясных консервов.
Алексей пересел на мою кровать и продолжил рассказ.
Некоторое время назад в бригаду поступила информация, что на склад фирмы, торгующей отделочными материалами, приходят партии героина. Наркотик замаскирован под обычную плитку для отделки помещений. Алексей не стал объяснять мне технологию процесса превращения смертоносного порошка в невинное с виду изделие. Сказал лишь, что если не знать, то никогда и не догадаешься, что в плитках запрещенный препарат. А на фабрике, производящей кафель, для клиентов придумали феньку. По желанию заказчика плитку пропитывают любым ароматом. На сайте заводика, на главной странице, написано: «Только у нас! Вам не понадобится освежитель. Воздух в санузле всегда будет приятным. Аромат устойчив, можете мыть кафель постоянно, он станет пахнуть еще сильнее». И героиновые плитки тоже выпускали с отдушкой. Надо ли объяснять, что собаки, натасканные на наркотики, терялись. Грейпфрут, корица, жасмин и много других запахов дезориентируют пса. Разобраться с делом велели Алексею, Нонне и паре их коллег. Ребята довольно быстро установили конечного получателя отделочного материала, им оказался владелец сети магазинов Москвы. Но арестовывать его не спешили, следовало выявить всю цепочку. Плитка поступала в столицу России из-за границы…
Алексей не стал объяснять, каким образом особая бригада вышла на Хансонов, но в конце концов Карл и Елена попали в зону внимания сотрудников и выяснилось следующее.
Пять лет назад семья находилась на грани банкротства. От Мартины сыну достался большой капитал и несколько успешных предприятий. Карл получил в наследство не только тучный счет в банке, но и рыбообрабатывающий завод, несколько супермаркетов, медицинский центр, ну и конечно, замок. Надо было очень постараться, чтобы лишиться всего. Но Карлу это удалось.
Долгое время Хансоны жили на широкую ногу. Сын Петер учился в самой дорогой школе Англии, затем поступил в престижный университет, где прославился как самозабвенный гуляка и кутила. Парень денег не считал, оплачивал в трактире еду за всех, ни разу не спустился в подземку, рассекал по Лондону на дорогом спортивном автомобиле. Пару раз Петер влипал в не очень приятные истории, и Елена спешно вылетала в Великобританию, чтобы замять скандал. Как она это делала? Ну с тех пор, как придумали деньги, многие вопросы стали решаться просто. Когда Петер вернулся домой, мать хотела женить его на Евдокии Кригер, девушке из богатой знатной семьи. Парень вроде не возражал, даже объявили о помолвке, но тут наследник Хансонов поехал в соседний город и там в кафе увидел официантку Катю. Свадьба с Евдокией расстроилась. Отец Екатерины давно умер, мать была дворянских кровей, носила знатную фамилию фон Киршен, имела титул баронессы, но жила в маленьком домике. Госпожа фон Киршен в свое время обвенчалась с владельцем замка Штоль и первые годы супружеской жизни провела в царской роскоши. Потом супруг неожиданно увлекся рулеткой, стал летать в казино, расположенные в Европе и Америке, и ухитрился спустить все, что имел: крепость Штоль, окружающие ее земли, накопления. Игроман не думал о будущем, его не волновала судьба жены и дочери, он отнес ростовщикам драгоценности супруги, подаренные ей родителями, и вскоре умер. Когда кредиторы отобрали замок, вдова вместе с ребенком перебралась в маленький дом и стала вести скромную жизнь. Она любила говорить о нехватке средств, Катя подрабатывала в кафе официанткой, объясняла подругам: «Надо выплачивать кредит, взятый на обучение в колледже». Отвергнутая Петером Евдокия Кригер была намного богаче Кати. Но у Екатерины имелся звонкий титул, древняя фамилия. И потом… любовь, любовь… Петер потерял от юной фон Киршен голову. Елена и Карл обожали сына и не стали рушить его счастье.
