Когда он потрошил и готовил кроликов – потому что зверьки были именно ими, более-менее, точнее, двумя ногами более, – Анжела спросила:
– А тебя не беспокоит, что они могут быть ядовитыми?
– Видишь этого пса? – ответил вопросом на вопрос Джилл. – Когда мы видели его в последний раз, он выглядел тощим и откровенно несчастным. Но сейчас он толстый, как хряк. Как, по-твоему, что он съел?
– Кролика, – кивнула она. И согласилась:
– Вероятно, ты прав. В конце концов, он же был собакой егеря. И должен знать, что годится, а что нет.
– Всего лишь понюхав это жарящееся мясо, – усмехнулся Уэйт. – Я и сам могу вам сказать, что годится! Судя по тому, как урчит у меня в животе, я бы, вероятно, в любом случае, рискнул его съесть. И если поразмыслить, что нам терять?
И поэтому они съели кролика; в том числе и Кину Сун через дырку в маске-рукаве. Но маленький китаец не был собой; или скорее, он снова стал иным, хотя трудно сказать – каким, они не достаточно хорошо его знали. Но хотя китаец и не пытался по-настоящему высвободиться из своих пут, он все же продолжал вытягивать шею, словно его что-то беспокоило. Он также много вздыхал и стонал, почти не прикасался к пище.
– Я ведь не так уж и сильно его ударил, – покачал головой Тарнболл. – Во всяком случае, мне так не казалось. Может быть, он просто истощил силы. Что не удивительно. На мне тоже сказывается перенесенное.
Они молча ели, жадно уплетая хорошее мясо. Для всей компании кроликов Барни хватило ненадолго, но они, по крайней мере, заполнили пустоту в желудках.
Покончив с едой, Джилл сказал:
– Мне требовался сон. Для меня сон всегда служил расчетной палатой мира яви. Всю чушь я оставляю в снах и выхожу только с хорошим материалом. В любом случае, хорош он или плох, а я кое-что надумал.
– Мы все внимание, – сказал Тарнболл.
– Помните прошлый раз?.. Ладно, знаю, что помните. Но я сейчас говорю о конкретике, а именно о том, как нам навязали кошмарный сценарий Сита.
– Ты имеешь в виду то, что миры, в которые мы вступали, были нашими мирами, созданными из наших самых дурных снов, ставших явью? – подала реплику Анжела.
– Точно, – подтвердил Джилл. – Или не точно. Но, в любом случае, помните, как это работало?
– Разумеется, – сказал спецагент. – Первый, кто проходит через дверь, какой бы она ни была, и устанавливает сцену. Для меня – скверное время, выпавшее в Афганистане. Для Анжелы это…
– Это был рай, – оборвала она его. – До тех пор, пока Сит не заполнил его копиями моего мужа! А для тебя, Спенсер…
– Это был безумный машинный мир, – снова перехватил нить разговора Джилл. – Совершенно верно. И я гадал вот о чем: будет ли на этот раз твориться то же самое? Работает ли эта система именно так? Сит сказал, «змейки и лесенки». Но не сказал, кто должен бросать кости.
– Ты хочешь сказать, что, возможно, их бросаем мы!
– Это выдал Стэннерсли.
– Ну, разумеется, мы, – рассудил Тарнболл. – Ведь мы же игроки!
– Кто первый прошел через дверь в болоте? – Джилл теперь разволновался. – Я. И где мы очутились? В безумном машинном мире. Потому что он не выходил у меня из головы с той минуты, как я сообразил, что дела обстоят как-то не правильно. Ладно, давайте поработаем над этим. Кто первым прошел через невидимую дверь в потолке пещеры?
– Я, – произнесла с недоумевающим видом Анжела. – Но что у меня общего с этим местом?
– Ничего, – покачал головой Джилл. – Видишь ли, в том-то и дело. Ты прошла не первой. Сперва прошел Барни…
– Но Барни же собака! – возразил Джордж Уэйт.
– Да, и весьма целеустремленный пес, – уточнил Джилл. – И игрок. Нравится нам это или нет, а Барни тоже участник игры. Мне лично это нравится. Да, разумеется, он пес. Ну и что? Это очень здравомыслящий, умный пес. И он на нашей стороне.
– Ты думал о своем машинном мире, – задумчиво произнес Тарнболл. – И ты постучался в дверь. Барни, надо полагать, думал о шестиногих кроликах. Он прошел первым, и мы все очутились здесь. Ладно, на мой взгляд, это срабатывает. Так что… кто следующий бросает кости?
Но Джилл лишь кивнул и предложил:
– Давайте поработаем над этим, когда найдем дверь.
Глава двадцать вторая
– Двери! – произнес Джилл. – Или, скорее, та самая дверь. Такая должна быть, иначе не получается никакой игры. Вся трудность в том, как ее найти, и у нас пока нет никакой подсказки. В прошлом я обычно натыкался на них по ходу дела, я имею в виду подсказки. Да и на двери тоже, если поразмыслить.
– Но какое выбирать направление? – Джордж Уэйт посмотрел на тянувшиеся во все стороны горизонта зеленые просторы. – Я хочу сказать, мне кажется, если мы куда-то отправимся, то столь же вероятно, будем направляться к этой самой волшебной двери, как и удаляться от нее.
– Верно, – согласился Джилл. – И именно потому-то мы и не станем идти слишком далеко. Видите ли, когда я сказал «мы пойдем», то имел в виду, что мы займемся делом выживания. Посмотрите-ка вон туда. – Он показал вниз по ярусам осыпающейся, заросшей ползучими растениями лестницы с наружной стороны амфитеатра, и сквозь лесной полог на проглядывающую сквозь лиственный покров искрящуюся ленту. – Вода. Речка. Одному Богу известно, когда нам выпадет другой случай пополнить запасы воды, и выпадет ли вообще.
Я вот о чем говорю: когда мы найдем-таки дверь, то вполне возможно, попадем из огня да в полымя, понимаете? В настоящее время мы, возможно, на «лесенке», а следующий бросок отправит соскальзывать по «змейке». Но я хотел бы оказаться подготовленным. У нас сейчас почти не осталось начальных запасов пищи, а здесь мы окружены лесом, дичью, плодами и кто знает, чем еще, годным в пищу? И годятся ли местные продукты в пищу? Поэтому, раз мы на данный момент никуда не собираемся…
– Нам следует с толком использовать это время и собрать какой-никакой урожай? – догадался Тарнболл. – Здорово! Вот я, охотник-собиратель, точь-в-точь как маленькие шестиногие ребята на тех стоячих камнях. – А затем более серьезно:
– Командами?
– Безусловно, – подтвердил Джилл. – Никто не должен идти сам или сама по себе. И мы все остаемся в пределах слышимости друг от друга. Сейчас, когда утренний хор немного поутих, перекликаться, наверняка, будет не слишком трудно. – И, сложив руки рупором, громко крикнул «Алло», и крик возвращался эхом вновь и вновь.
– Ладно, значит, идем командами, – заключил спецагент. – Я с Мирандой. Э, кому-то ведь следует присматривать за слабым, прекрасным полом, верно?
– Верно, – улыбнулся несмотря на их нелегкое положение Джилл. – И уверен, она о тебе хорошо позаботится! Я отправляюсь с Анжелой.
Стэннерсли посмотрел на Уэйта.
– Так кто чем занимается? И какой срок?
