Они добрались до района периметра, где Джаз еще ни разу не был. Здесь люди стали попадаться гораздо реже, а когда троица свернула за очередной поворот коридора, оказалось, что он полностью перегорожен массивной дверью. На подходе к двери потолок и стены были закопченными; повсюду виднелись цементные заплаты; ближе к двери, похоже, в свое время каменный потолок оплавился, стекая, как воск, и застывая на холодном металле искусственных стен. Резиновые плитки пола были прожжены насквозь — до голого металла плит, которые, судя по всему, тоже были смещены. Стоявший на полке у стены советский огнемет армейского образца выглядел здесь как-то неуместно. В подобной обстановке Джаз скорее ожидал бы увидеть огнетушитель — но огнемет?.. Он решил впоследствии задать по этому поводу вопрос, но сейчас только сказал:
— Печорский Инцидент, — и стал следить за реакцией Чингиза.
— Совершенно верно, — выражение лица русского не изменилось. Он смотрел Джазу прямо в глаза. — Сейчас мы собираемся снять с тебя эту смирительную рубашку. Причина очень проста: там, на нижних уровнях, тебе понадобится свобода движений. Я не хочу, чтобы ты куда-нибудь упал и разбился. Однако если ты попробуешь сделать какую-нибудь глупость, у Карла есть разрешение — а точнее, прямой приказ — нанести тебе тяжелую травму. Кроме того, я должен предупредить тебя, что если ты там заблудишься, то можешь очутиться в районе высокой радиоактивности. В принципе мы могли бы дезактивировать буквально все помещения, но вряд ли будем делать это. Зачем, если мы не собираемся вновь использовать эти сектора? Итак, в зависимости от того, через какое время ты решишь сдаться или через какое время мы сами схватим тебя, ты практически наверняка серьезно повредишь здоровье — может быть, даже смертельно. Это понятно? Джаз кивнул.
— Но вы действительно считаете, что я настолько глуп, чтобы решиться убежать? Куда, Бога ради, бежать!?
— Как я уже объяснял ранее, — говорил Чингиз, в то время как Вотский развязывал смирительную рубашку, — мы не слишком озабочены тем, попытаетесь ли вы бежать. Это было бы чистым самоубийством. У вас больше нет причин желать себе смерти — если они были раньше. Мы озабочены тем, что вы могли бы в ходе побега нанести вред, а может, даже совершить крупномасштабную диверсию. А вот это могло бы иметь действительно тяжкие последствия. И не только для тех, кто находится здесь, но и для всего мира!
Выражение лица Джаза сразу изменилось. Губы его сложились в невеселую улыбку, и, хмыкнув, он пробормотал:
— Мы становимся несколько мелодраматичны, товарищ? Может быть, вы слишком насмотрелись растленных фильмов о Джеймсе Бонде?
— Вы это серьезно? — сказал Чингиз, и его прищуренные глаза приоткрылись чуть шире и блеснули. — Вы и в самом деле так считаете?
Он достал из кармана ключ и повернулся к тяжелой металлической двери. Дверь была снабжена замком, установленным в центре штурвала — такие замки устанавливаются на дверях банковских хранилищ. Чингиз вставил ключ в замок, штурвал повернулся на четверть оборота, и дверь слегка приоткрылась. Майор отступил назад. Кто-то подходил к двери с другой стороны.
Дверь открылась перед троицей нараспашку, и в ней появилась группа техников и двое мужчин в хорошо сшитой гражданской одежде. Один из них был толстым, улыбающимся, веселым высокопоставленным посетителем из Москвы. Другой, с печальным лицом, был маленьким и худым; лицо его было в шрамах, а на левой половине желтоватого, покрытого венами черепа отсутствовали волосы. Джаз уже видел его раньше; это был Виктор Лучов, директор Печорского Проекта, переживший Печорские Инциденты.
Майор обменялся с этими двумя мужчинами кратким приветствием. Джаз и сопровождающие прошли в дверь, которую майор запер за ними.
За дверью повреждения на подходе к зоне выглядели мелкими. Джаз смотрел и смотрел, пытаясь как-то осмыслить открывавшийся перед ним хаос. Везде были видны следы воздействия огромных температур. Мощные опоры почернели и местами были словно проедены на половину толщины; металлические панели пола полностью отсутствовали, и их заменяли деревянные мостки; поверхность каменной стены — собственно говоря, само тело горы, — была черной, тусклой и совершенно гладкой, напоминающей застывшую лаву. Какой-то металлический стул или стол — теперь это было трудно определить — и стальной сейф сплавились друг с другом и влились в язык лавы, который, в свою очередь, пристыл к стене. А над всей этой чудовищной конструкцией виднелась цилиндрическая шахта футов двенадцати в диаметре, просверленная в скальном грунте под углом в 45 градусов, — из нее, видимо, в свое время и изливалась лава.
Джаз вновь взглянул на темную пасть шахты, задумавшись над тем, каким образом ее сумели пробить и куда она вела. Он протянул руку и коснулся того места, где шахта выходила в коридор. Камень был гладкий, как стекло, а не шершавый, как поверхность застывшей вулканической лавы... Зная, что майор наблюдает за ним, Джаз бросил на него вопросительный взгляд.
— Мне говорили, что когда-то она имела квадратное сечение со сторонами чуть менее двух метров, — сообщил ему майор. — Кроме того, стены ее были покрыты зеркалом с идеальной отражающей поверхностью из стекла очень высокой плотности на керамической основе. Вот что осталось от этой шахты после того, что вы называете Печорским Инцидентом. Наверное, вы хотите сказать, что такое, мол, и получается, когда хотят протащить круглый колышек через квадратную дырочку, а? — и раньше, чем Джаз успел ответить, сказал:
— Конечно, когда это произошло, меня здесь не было. Видите ли, у меня есть своя работа, Майкл, — простите меня за фамильярность, — в одном из подразделений нашей организации, работа, которая покажется вам совершенно невероятной. Это как раз тот самый отдел экстрасенсорики, о котором мы уже говорили.
Джаз молчал, продолжая осматриваться, пытаясь осмыслить все увиденное и услышанное. Он не мог сказать, с какой целью он это делает, но поступал так, как его учили.
— Да, Майкл, отдел экстрасенсорики, — продолжал Чингиз. — Знаете ли, у вас в Англии тоже есть такой отдел, и поэтому-то мы так интересовались возможной вашей принадлежностью к этой организации. Если бы вы к ней принадлежали, — он пожал плечами, — тогда мы были бы обязаны немедленно вас уничтожить.
Джаз, привычным жестом приподнял брови.
— Ну да, — спокойно заметил Чингиз, — потому что мы не могли бы себе позволить дать вам возможность передать — телепатическим или еще каким-нибудь необычным путем — знание об этом месте окружающему миру. Ко всему прочему это было бы еще и очень опасно, настолько опасно, что могло бы привести к началу третьей мировой войны!
— Опять мелодрама, — пробормотал Джаз. Чингиз тяжело вздохнул.
— Вы скоро это поймете, — сказал он. — Но для начала давайте найдем местечко, где можно было бы присесть, и я расскажу вам все, что вы пытались выяснить. Видите ли, я и впрямь хочу, чтобы вы поняли все. Зачем мне это нужно, вы узнаете позже.
Майор выбрал себе округлый черный камень, а Джаз примостился на плоскости стального сейфа, вылезавшего из языка застывшей лавы. Вотский остался стоять. Где-то вдали тихо гудели кондиционеры, вокруг стояла полная тишина. Чингиз говорил очень тихо, и звучало это эффектно: даже шепот был отчетливо слышен в этой пещере, расположенной в глубине гор.
