– Я не хочу, чтобы ты их потеряла.
– Спасибо.
На самом деле обувь волновала ее в последнюю очередь. Карлотта как никогда была сконцентрирована исключительно на своих ощущениях. Желание, которое она долго пыталась игнорировать, охватило всю ее. И вместо того чтобы снова запрятать свои эмоции в дальние уголки души, она смело позволила им овладеть собой.
Чтобы почувствовать себя женщиной. Чтобы взять то, чего она была лишена всю жизнь – и не только из-за Габриеля, но и из-за своих родителей.
Она осмотрела пляж в поисках укромного места.
Родригес ее опередил.
– Сюда, – сказал он и повел ее вперед, туда, где около воды стояли пальмы, а рядом с ними – небольшой домик, в открытых окнах которого от теплого ночного ветра развевались шторы.
Внутри домика на полу лежал большой белый матрас, а у стены стоял диван. Было очевидно – место предназначалось для тех двоих, кто не хотел бы, чтобы им мешали.
– Пока ты не рассердилась и не ушла… Я не приводил сюда никого.
– Не конкретно сюда.
– Я не святой.
– Я тоже, – сказала она, поднимаясь по деревянным ступенькам. – Но всю свою жизнь старалась создать обратное впечатление.
В домике Карлотта села на диван и слегка откинулась назад, сама удивляясь своей смелости.
Родригес подошел и присел так, что его колено оказалось между ее ног. Он не трогал ее, но она уже ощущала жар, исходящий от него.
Он наклонился к ней, и Карлотта откинулась еще дальше. В сумрачном свете на его лице вырисовалась ухмылка. Он положил руку на ее бедро, другую под ее спину и приблизился еще ближе. Теперь он оказался над ней, его губы находились настолько близко… Достаточно было сделать одно движение, чтобы прижаться к ним.
И Карлотта сделала. Она приподняла голову и приникла к его губам, предоставив доступ к ее языку. Поцелуй был еще слаще, чем тот, воспоминания о котором не отпускали ее уже две недели. Ее не целовали так давно… Так долго она не чувствовала, что красива.
Родригес ответил на поцелуй. Жадно и страстно. Своим языком он скользил по ее языку. Трение было таким чувственным, и ей казалось – она сейчас умрет от блаженства. Ничего подобного Карлотта еще не испытывала. Ее руки нежно коснулись мощных плеч, и она почувствовала, как медленно тает в его руках, пока голова не оказалась на диванных подушках.
Родригес приподнял платье Карлотты и раздвинул ее ноги так, чтобы оказаться между ними. Через кружева платья она почувствовала его дразнящую, возбужденную плоть.
Он приподнялся над ней, и Карлотта почувствовала еще большее его давление, отчего удовольствие растеклось по ней как теплое масло. Ее тело, сладострастно выгнувшись, желало поцелуев. Хотело ласк. Хотело большего.
– Целуй меня, – прошептала она и начала развязывать его галстук, а потом в спешке расстегивать пуговицы рубашки, отчаянно желая дотронуться до обнаженного тела.
Она прислонила ладонь к его груди – она была такая горячая, сильная, мужественная…
Поцелуи Родригеса спускались ниже, он издал глухое рычание от наслаждения. Карлотта выгнулась еще сильнее, словно желала, чтобы его губы дотронулись до ее сосков.
Родригес знал, чего она жаждет. Он провел рукой по ее спине и расстегнул молнию на платье, чтобы дотянуться до бюстгальтера и расстегнуть его.
– Вот так, – произнес он, когда его ладонь обхватила ее грудь, а пальцы стали поглаживать твердый сосок.
На мгновение она затаила дыхание, все ее тело напряглось так, что казалось, она сейчас взорвется, и в этот момент Карлотта уже готова оказаться на пике сексуального блаженства.
– Родригес. Пожалуйста… Я хочу большего. Хочу, чтобы ты трогал меня, – отрывисто и с трудом выговорила она.
Он дотянулся до ее бюстгальтера и уже окончательно расстегнул его. Ночной воздух был теплым, и она не почувствовала никакого дискомфорта.
То, что охватило Родригеса, можно было назвать не иначе, как безумством. Он всегда любил секс, но никогда раньше не испытывал таких ощущений. Опасный, дикий жар, который его охватил сейчас, обжигал все тело. Чувства, которые в нем пробуждала эта женщина, были ему совсем незнакомы. Неконтролируемая страсть, сравнимая по масштабу с лесным пожаром.
Внезапно он почувствовал, как ее тело застыло в напряжении.
– Ты это слышал? – прошептала Карлотта, отстраняясь от него.
– Нет.
Кровь в нем бурлила, и он не был способен слышать какие-либо посторонние звуки.
Карлотта села, поправляя бюстгальтер.
– В чем дело?
– В чем дело? – переспросила она почти истерическим голосом, пытаясь застегнуть молнию на платье. – Любой может войти сюда, вот в чем дело!
– Тебе помочь? – спросил он, указывая на молнию.
– Да, – согласилась она и повернулась спиной. – Мне показалось, кто-то вошел.
– Я никого слышал.
– Не в этом дело.
Он застегнул молнию, и она снова повернулась к нему.
– В чем же тогда? – спросил он.
– В том, что в любой момент нас могут здесь застать.
– И что? Мы помолвлены.
– И?.. – выдавила она, поднимаясь с дивана. – Ты никогда не был в центре скандальных новостей? О да, тебя же это не волнует! А меня волнует!
– Карлотта, никого не было. И в любом случае мы помолвлены, о каком скандале может идти речь? Почему ты так сердишься? Ведь ничего не произошло.
– А вдруг нас сфотографировали? – выпалила она. – А потом выложат снимки в Интернет, и мой сын… Он может их увидеть. Мало того, Лука может узнать о своем происхождении!
– Но ведь я – мужчина, за которого ты выходишь замуж.
– Ты говоришь это так, будто это имеет значение. Какая разница? Как ты не понимаешь?
– Вот и объясни, Карлотта. Думаешь, ты можешь контролировать свои чувства сейчас?
– Да, я уверена. По крайней мере, когда это касается нас двоих.
– Вряд ли ты была святой. Ты производишь впечатление того, кто старается выглядеть лучше, чем есть на самом деле.
– Я хочу быть такой, – сказала она резко. – Я хочу выглядеть лучше. Я должна. – Ее голос прервался на последнем слове.
– Лучше, чем кто? Люди хотят секса, Карлотта. Он им необходим. Это основа жизни, двигатель. Это как есть и спать. Нет ничего плохого в этом.
– Ты не представляешь, каково это – столкнуться с последствиями интимных отношений. И это не то же самое, что есть и спать. Нужно быть осторожным. И я должна контролировать себя… свое тело.
Карлотта отвернулась и отправилась прочь, обняв себя руками перед грудью, словно ей было холодно.
Родригес смотрел на отдаляющуюся фигуру Карлотты, пока она не скрылась. Он надеялся, что она не привлечет к себе внимания.
