Гарри перевернулся лицом вверх и поплыл, поворачивая голову то в ту, то в другую сторону, вдыхая проникающий сквозь крошечные поры во льду воздух. Он двигался по направлению к матери, следуя маршрутом, указанным ее скорбными мыслями, которым он безошибочно следовал с закрытыми глазами два часа назад. Разница заключалась лишь в том, что тогда было сколько угодно воздуха и ему было тепло.
На мгновение его охватила паника, но он взял себя в руки. Там, впереди, его ждет мама! Он поплыл увереннее — и вдруг кто-то ухватил его за ногу и крепко вцепился в брюки. Шукшин! Словно какая-то непонятная сила соединила их друг с другом в прочный тандем, уносимый течением.
Гарри отчаянно плыл дальше, изо всех сил работая руками и одной ногой, легкие разрывались от боли, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Руки Шукшина медленно продвигались ло его туловищу вверх — казалось, они готовы разорвать его на куски!
Все, он уже не в состоянии плыть дальше. Гарри вдруг оказался в потоке черной крови, текущей в венах огромных размеров врага, а Шукшин был своего рода антителом, проникшим в эту кровь, чтобы уничтожить Гарри.
— Мама! Мама! Помоги же мне! — мысленно закричал Гарри, стараясь вдохну” хоть немного воздуха, но вместо этого захлебываясь ледяной водой, хлынувшей ему в рот и ноздри.
— Гарри! — немедленно откликнулась она. Ее обезумевший от страха громкий голос раздался совсем близко. — Гарри! Ты здесь!
Он изо всех сил ударил ногами Шукшина и рванулся вверх, ударившись головой об лед. На его счастье ледяная корка раскололась, и он по грудь выскочил на поверхность.
Неожиданно течение стихло, вода успокоилась, и Гарри ощутил под ногами вязкое илистое дно. Постепенно приходя в себя, Гарри понял, что ему удалось совершить задуманное. Собрав последние силы, он ухватился руками за свисавшие над водой корни деревьев, торчавшие из края высокого берега, и медленно начал выползать на землю.
Вдруг вода возле него забурлила, словно под воздействием какой-то неведомой силы. Гарри обернулся, и рот его раскрылся от ужаса — рядом из реки показалось обезумевшее лицо Шукшина. Задыхаясь и кашляя, он с яростным воплем вцепился пальцами-клещами в шею Гарри.
Гарри сильно ударил маньяка коленом в пах. Хрустнули кости, но тот не ослабил хватку. На минуту Гарри показалось, что он сейчас укусит его, набросится, как бешеный пес. Он ударил Шукшина кулаком в лицо... еще... и еще... но тщетно. Тот был сильнее. Еще немного — и Гарри уйдет обратно под воду...
Он снова попытался ухватиться за корни, однако руки Шукшина, сжимающие его горло, не давали дышать, отнимали последние силы... саму жизнь...
— Мама! — мысленно крикнул Гарри. — Ты была права, мама! Мне следовало послушаться тебя... Прости!
— Нет! — закричала она в ответ, не желая признавать поражения. — Нет!!!
Шукшин убил ее, но она не позволит ему убить своего сына.
И снова, еще больше почернев, вода вспенилась и забурлила, Не добежав до места каких-нибудь пятнадцать футов, Драгошани вдруг замер на месте и, схватив за руку Бату, заставил остановиться и его. Они оба тяжело дышали, и пар от горячего дыхания тут же застывал на морозе, превращаясь в ледяные кристаллы. Они смотрели вперед, и от того, что они увидели, челюсти у обоих отвалились. Там, выше по реке, под лед провалились двое, течением их принесло сюда, к этой проруби, и еще минуту назад в воде под сенью нависшего над рекой берега боролись два человека... Но сейчас в воде их стало трое! И третья фигура была столь ужасна, что Драгошани в самых кошмарных снах не мог представить себе ничего подобного!
Это было нечто неживое, но в то же время способное двигаться, как человек, обладающее силой. И у этой фигуры была цель. Она вцепилась в Шукшина, навалилась на него всем телом, обвила костлявыми руками и прижалась к нему покрытой водорослями и прилипшими волосами головой. Глаз не было, но в черных пустых глазницах горел устрашающий огонь. И если до этого нечленораздельными воплями, смехом и воем Шукшин лишь отчасти напоминал сумасшедшего, то теперь он и в самом деле лишился рассудка.
Отчаянно вопя и визжа, он боролся со странным существом — таких ужасных звуков ни Драгошани, ни Бату не слышали никогда в жизни. А под конец, перед тем как жуткое создание увлекло его за собой под воду, он выкрикнул слова, отчетливо расслышанные потрясенными наблюдателями:
— Это не ты! Боже мой, не может быть, это не ты! И он исчез под водой вместе с костлявой, покрытой водорослями и илом фигурой...
А Гарри Киф медленно и с трудом выбрался на берег. Бату слепо и бессознательно двинулся было за ним, но Драгошани по-прежнему крепко держал его за руку. А может быть, сам за него держался, чтобы не упасть. Бату собрался принять свою убийственную скорченную позу, но Драгошани не позволил ему и этого.
— Нет, Макс, мы не имеем права, — хрипло прошептал он. — Мы увидели лишь часть того, на что он способен, но пока не знаем, какими еще талантами он обладает.
Бату не возражал и вновь принял вертикальное положение. И в этот момент Гарри впервые ощутил их присутствие. Он обернулся в их сторону, отыскал взглядом и уставился на них. Казалось, он хотел что-то сказать, но промолчал. Они долго не сводили друг с друга глаз, потом Гарри отвернулся и посмотрел в сторону чернеющей во льду проруби.
— Спасибо, мама, — произнес он.
Под взглядами Драгошани и Бату он повернулся, слегка покачнулся, споткнувшись, и на заплетающихся ногах побежал к дому Шукшина. Они проводили его глазами, но за ним не последовали. Пока. Когда Гарри скрылся из вида, Бату прошептал:
— Это существо, товарищ Драгошани... оно не было... оно не могло быть... человеком. Что же это было?
Драгошани покачал головой. Ему казалось, он знает ответ, но ему не хотелось пока раскрывать ход своих мыслей.
— Я не уверен... — ответил он. — Но по-моему оно когда-то было человеком. Ясно одно, когда Кифу потребовалась помощь, это существо появилось рядом с ним. В этом и состоит его дар, Макс: мертвые отвечают на его зов. — Он повернулся к Бату, и его глубоко посаженные глаза потемнели. — Они отвечают на его зов, Макс. А мертвых намного больше, чем живых.
Глава 13
Утром в четверг Гарри возвратился на берег реки — к тому месту, где среди ила и водорослей вновь обрела покой его мать. Только теперь их там было двое, и на этот раз Киф намеревался поговорить не с ней, а с Шукшиным. Он вытащил из машины сиденье, положил на снег и сел на него, обняв колени. Полынья, через которую Гарри накануне выбрался из ледяного плена, вновь замерзла и покрылась слоем снега, сквозь который виднелись лишь неясные очертания.
После недолгого молчания Гарри позвал:
— Отчим, вы слышите меня?
— ...Да, — почти сразу раздался ответ. — Да, я слышу тебя, Гарри Киф. Я слышу тебя и чувствую твое присутствие! Лучше уйди и оставь меня в покое!
— Поосторожнее, отчим. Вполне возможно, что мой голос станет последним, который вы еще слышите. Если я “уйду и оставлю вас в покое”, вам больше не с кем будет поговорить.
