— Ну, понимаешь, ты сидишь совершенно неподвижно, как будто не от мира сего, и выглядишь очень испуганным. Правда, не всегда. Иногда ты как будто мечтаешь. Старик Джордж прав, когда говорит, что создается впечатление, будто ты где-то не здесь. На самом деле все очень таинственно. Вот скажи, сколько у тебя друзей?
— У меня есть ты, — слабо возразил Гарри.
Он знал, что имеет в виду Джимми: он был слишком тихим, слишком погруженным в себя. Но при этом не был прилежным учеником, зубрилой. Возможно, хорошая учеба могла бы объяснить его поведение, но он учился отнюдь не блестяще. Он был достаточно умен и сообразителен (он, по крайней мере, считал себя умным), если только у него возникало желание на чем-то сосредоточиться. Но в том-то и дело, что сосредоточиться ему было очень трудно. Казалось, что иногда его мысли совершенно далеки от реальности. Запутанные мысли и сны наяву, игра воображения и видения. В его мозгу возникали какие-то фантазии, причем происходило все это не по его воле. Эти фантазии были настолько детализированы, что, скорее, походили на воспоминания. Воспоминания других людей. Людей, которых уже нет. Как будто в его голове эхом отражались мысли тех, кто уже... куда-то ушел.
— Да, я твой друг, — прервал ход его мыслей Джимми. — А еще кто?
Гарри пожал плечами и продолжал защищаться.
— Есть еще Бренда, — сказал он. — И... в любом случае друзей не должно быть много. Мне, по крайней мере, не нужно. Если люди хотят дружить, они будут дружить. Если нет — это их дело.
Джимми проигнорировал упоминание о Бренде Коуэл, великой пассии Гарри, живущей на той же улице. Его привлекал спорт, а не девушки. Он скорее повесится на стойке ворот, чем позволит себе быть застигнутым обнимающим за плечи девочку в кино, когда включают свет.
— Да, у тебя есть я, — сказал он. — Это так. Но почему ты мне нравишься, я не знаю.
— Потому что мы не соперничаем друг с другом, — Гарри был рассудителен не по годам. — Я ничего не понимаю в спорте, поэтому ты с удовольствием рассказываешь мне о нем, зная, что я не стану с тобой спорить. А ты не понимаешь, почему я всегда так, ну, скажем, спокоен...
— И рассудителен, — прервал его Джимми.
— Поэтому мы прекрасно уживаемся.
— Но неужели тебе не нужны еще друзья? Гарри вздохнул:
— Понимаешь, дело в том, что у меня как будто есть друзья. Они у меня в голове.
— Ненастоящие друзья, — Джимми беззлобно рассмеялся.
— Нет, это не так, — ответил Гарри. — Они очень хорошие друзья. Конечно, они... Я их единственный друг!
— Ну уж, — фыркнул Джимми. — Нет, ты действительно очень странный.
Шедший впереди колонны “сержант” Грэхем Лейн уже ступил из леса на освещенное солнцем пространство и оглянулся на следующих за ним парами ребят. Они находились у выхода из узкой долины, возле устья небольшой речки, протекавшей между скалами к морю. К северу и к югу от них высились скалы, состоявшие главным образом из песчаника, кое-где можно было увидеть слои сланцевой глины и камня. Вокруг лежали округлые валуна. Через речушку в этом месте был перекинут старый, шаткий деревянный мостик. Далее находилось заросшее тростником и водорослями болото, или, если хотите, соленое озеро, наполнявшееся водой только во время больших приливов или штормов. Через болотистую низину к песчаному берегу вела тропинка, а дальше плескалось серое Северное море, становившееся день ото дня все более серым из-за попадавших в него осколков пород из шурфов. Но сегодня в лучах яркого солнца оно было голубым, и то здесь, то там на его поверхности возникали белые отблески — это ныряли, охотясь за рыбой, чайки.
— Итак, — громко крикнул Лейн, стоя подбоченясь у начала мостика. Он выглядел очень внушительно в своих спортивных брюках и тенниске. — Вы все идете через мост, потом вокруг озера на берег. Там каждый находите свой камень и приносите его мне сюда, нет, лучше мисс Говер, для оценки его пригодности. У нас есть минимум полчаса, поэтому каждый, кто захочет, может быстро искупаться, после того как найдет себе камень. Если только у вас есть плавки. Никакого купания голышом, пожалуйста, помните, что на берегу есть и другие люди. Купайтесь лучше всего в водоемах, оставленных морем — вы ведь хорошо знаете, какое здесь течение, — вы слышите меня, сорванцы ?
Об этом они знали очень хорошо: течение действительно было очень коварным, особенно во время” отлива. Каждый год вдоль всего берега тонули люди, даже очень хорошие пловцы.
Мисс Говер — преподаватель религии и географии — находилась в середине колонны и оттуда прекрасно слышала громогласные, словно на военном плацу, указания Лейна. Она слегка поморщилась. Она понимала, почему именно ей поручалось оценивать камни: это обеспечивало некоторую свободу Лейну и Дороти Хартли, так что они могли немного прогуляться вдоль скал и найти укромное местечко для поспешного слияния. Чисто физического, естественно, поскольку в умственном плане они были абсолютно несовместимы.
Мисс Говер высморкалась и громко фыркнула. Мальчики, шедшие впереди, прибавили шагу, и она крикнула им вслед:
— Хорошо, дети, бегите. И не забудьте о задании на эту неделю по теме “дикая природа”. Нам нужно несколько хороших ракушек для кабинета естествознания. Но только, пожалуйста, найдите пустые. Давайте не понесем в класс гниющих моллюсков.
Далеко позади, по тропинке под деревьями, рядом с замыкавшими шествие мисс Хартли и старостами ее классов английского языка и истории, устало тащился, сунув руки в карманы, Стэнли Грин. Его незаурядный, но озлобленный ум вынашивал черные замыслы мести. Он слышал просьбу мисс Говер не приносить мертвых моллюсков. Моллюсков — нет, но он устроит так, что мертвым будет этот чертов Киф. Ну, может быть, не мертвым, но сильно покалеченным. Потому что по вине этого тихони ему придется сегодня корпеть над заданием по математике. Этот проклятый тихоня сидел сегодня словно зомби — спал с открытыми глазами! Ну ладно, верзила Стэнли еще не так откроет ему глаза — или закроет их!
— Вынь руки из карманов, Стэнли, — раздался за его спиной голос хорошенькой мисс Хартли. — До Рождества еще пять месяцев, еще не так уж холодно и нет снега. И почему ты сутулишься? Тебя что-то беспокоит?
— Нет, мисс, — опустив голову, пробормотал он в ответ.
— Приободрись, Стэнли, — слегка насмешливо произнесла мисс Хартли. — Ты еще очень молод, но если ты будешь злиться на весь свет, ты быстро состаришься.
А про себя добавила: “И станешь, как эта вечно всем недовольная сучка Гертруда Говер!..”.
* * *
Гарри Киф не был чрезмерно любопытен от природы, он был всего лишь любознательным мальчиком. В прошлый вторник здесь, на берегу, он случайно наткнулся на нечто заинтересовавшее его и сегодня надеялся увидеть это снова. Вот почему, притащив камень мисс Говер и убедившись, что за ним никто не следит, он побежал через дюны и затем по тропинке вокруг заросшего болота на другую его сторону. Уже на полпути к своей цели он заметил свежие следы на песке — мужские и женские. И, конечно, увидел “сержанта” и мисс Хартли, шедших, как он и предполагал, впереди него.
