Мне не нужно ничего, кроме этого, этого, этого.
Это не так. Мир не ограничивается двумя людьми.
Я проклят.
Любовь ко мне – вот твое проклятие.
Я должен тебя отпустить.
Подожди.
Нам надо его убить, но если он умрет, я останусь таким навсегда.
Если мы попробуем убить его, он сам нас убьет.
Меня смерть не пугает, но ты должна жить.
Мне не следует об этом думать.
Мне нужно просто держать тебя.
Вот так, вот так.
Я хочу, чтобы это стало песком на моих пальцах.
Ты. Когда все остальное уйдет, я хочу помнить тебя.
Я должен перестать думать об этом так, словно все кончено.
Двадцать три часа.
Вот бы мы так и оставались до тех пор.
Раздаются четыре быстрых удара в дверь.
Из-за двери звучит голос Лори. Я отпускаю Элизабет, снова растворяясь в комнате. Элизабет открывает дверь и впускает не только Лори, но также и Милли с Солом.
– Вся банда в сборе, – замечаю я. – Даже наш незабвенный грузчик – и тот здесь.
Хотя похоже, что Элизабет и Милли простили его, я еще не готов полностью забыть Солу то, что он забаррикадировал нас в заклинариуме.
Но Сол и не просит прощения.
– Лучше тебе было там и оставаться, – говорит он.
– Ты в безопасности? – спрашивает Милли, оглядывая комнату.
Это один из бонусов их пребывания здесь: если бы Арбус все еще находился здесь, они бы его увидели.
Я объясняю, что случилось, и все четверо обходят всю квартиру, чтобы только убедиться, что его здесь нет. Я чувствую себя ребенком, который послал родителей изгонять привидение в середине ночи, поскольку он уверен, что оно поблизости – прячется в смертоносной зоне теней, где обитают призраки и чудовища.
Когда уже не остается сомнений, что Арбуса здесь нет, мы перегруппировываемся. Элизабет и Лори объясняют мне, почему Сол так поступил, и меня почти забавляет, что Арбус за один присест умудряется заставить такое количество людей чувствовать себя такими беззащитными.
Говорите о моем деде что хотите, но его действия не проходят бесследно.
– Итак, – говорит Лори, проверяя время на своем телефоне, – нам известно, что он планирует вернуться через двадцать два часа сорок минут. Нам же достаточно этого времени, чтобы устроить ему ловушку, да?
– Будь это так просто, – угрюмо отвечает Сол, – наверное, с ним было бы уже покончено.
– Надо подумать, – говорит Милли, как будто мы планировали что-то другое.
– Нам надо его убить, – заявляет Сол.
– Нет! – возражает Элизабет. – Если мы его убьем, все его проклятия так и останутся в мире.
– И в этой комнате, – дополняет Лори.
Сол качает головой.
– Вы, дети, не понимаете. Вы не сможете заставить Арбуса взять его проклятия обратно. Никогда. Самое большее, на что вы можете надеяться, – это что он снимет одно проклятие, чтобы наслать другое, и тогда вы убьете его в образовавшемся промежутке. Но даже в таком случае он может отменить только одно проклятие. Соответственно, у вас толь ко один выстрел. Все остальные проклятия останутся. Убить его нужно не для того, чтобы избавиться от проклятий прошлого. Убить его нужно, чтобы предотвратить проклятия в будущем.
Зная, что Сол непреклонен в своих убеждения, я обращаюсь к Милли.
– Есть ли еще какой-то способ? – спрашиваю я. – Кроме убийства. Есть ли какой-то способ ли шить его силы, превратив в обычного человека?
Милли качает головой.
– Если он и есть, то я никогда с ним не сталкивалась. Я искала. Поверь мне, я искала. Но, похоже, смерть – единственный способ остановить проклинателя. В былые времена существовали изгнание и заключение. Но теперь наш мир устроен по-другому. Нельзя взять и изгнать человека. Он просто переместится куда-нибудь еще.
– Выходит, выбор у меня такой – либо убить собственного деда, либо к нему присоединиться?
Вид у Милли встревоженный.
– Особого выбора тут нет, верно?
Я соглашаюсь. Но все-таки – должен же быть другой путь?
Сол не находит себе места. Он то и дело поглядывает на дверь, переминаясь с ноги на ногу.
Наконец Милли спрашивает:
– Что?
– Если Арбус уже забрался сюда один раз, ничто не помешает ему влезть сюда снова, – говорит Сол. – Я должен вытащить тебя отсюда.
Не всех нас. Только ее.
Милли тоже обращает на это внимание.
– Это касается не только меня, – мягко наставляет она помощника. – Следует взглянуть на общую картину.
– Что ж, предлагаю взглянуть на общую картину, когда мы вернемся домой, – предлагает Сол. – Там мы сможем себя защитить.
Я вижу, что Милли готова и дальше протестовать, но я действительно хочу, чтобы они с Солом ушли. Я не собираюсь искать выход, пока они здесь, в особенности, сознавая, что Сол, даже не сомневаясь, швырнет меня в когти Арбуса, если это поможет ему спасти Милли.
– У меня есть предложение, – говорит Элизабет. – Как насчет того, чтобы вы оба пока что отправились в заклинариум? Мы с Лори останемся со Стивеном – можем даже спрятать его у нас в квартире. Если он будет со мной, я смогу увидеть, что приближается Арбус. А тем временем мы можем попробовать разработать план на завтра. Потому что план должен быть.
Милли кивает.
– Приходите в восемь, – предлагает она. – Я хочу проверить пару моментов. Потом мы сможем сообразить, что делать дальше.
Все мы держимся за иллюзию, что представляем собой команду. Но, по-моему, все мы знаем: Арбус может разлучить нас в одну секунду. В некоторых вопросах мы не так лояльны друг другу, как в других.
Оставшись только с Элизабет и ее братом, я разрешаю себе ослабить бдительность. Возможно, у нас нет никаких ответов, но хотя бы нет и Сола, который смотрит на меня так, словно я троянец, открывший ворота для коня.
– Почему, хотя нас целых пятеро, а он один, я все-таки чувствую, что численное превосходство за ним? – хочет знать Лори.
– Потому что ему это нужно больше, чем нам, – отвечает Элизабет.
– Нужно – что?
– Уничтожить нас. В этом проблема, не так ли? Он хочет уничтожить нас больше, чем мы хотим уничтожить его. Потому что у нас есть моральный кодекс, а у него нет. В справедливом мире это дало бы преимущество нам. А в этом мире? Что-то не особенно.
Элизабет отрицает собственную ярость, и мне интересно знать, почему.
