– Пройди через это, – говорит Лори.
– А что, если его нет дома?
Я знаю, что это звучит жалко, но мой гнев утих, и осталось только смущение, а также оживший страх быть отвергнутой. Если бы сегодня утром я не думала, что меня отвергнут, все могло бы закончиться предыдущей вспышкой моего гнева.
Лори смотрит на меня долгим взглядом.
– Если его нет дома, ты вернешься домой, примешь душ и превратишься в «живую, привлекательную Элизабет» вместо того, чтобы изображать из себя «зомби Элизабет», какой я вижу тебя сейчас.
Теперь все, что я хочу сделать, это принять душ.
– Я шучу, – ободряет меня брат, заметив выражение беспокойства на моем лице. – Ты неплохо смотришься в пижаме. Кстати, твой вид поможет тебе реализовать сценарий свидания, о котором я упоминал. Отправляйся к Стивену. Поговори с ним.
– А потом?
– Разве мама не провела с тобой беседу? – спрашивает Лори. – Разве ты не уяснила принципа свидания? Ох-ох… может, ты еще и не знаешь, что такое третья база?
– А разве ты не должен мне помочь? – фыркаю я, испытывая прилив благодарности к брату за то, что он посмеивается надо мной, хотя я и залилась краской с ног до головы.
– Так я и помогаю. – Он действительно помогает. – Когда свидание подойдет к концу, поговори с ним, спроси, что он знает обо всей этой истории с невидимостью, а потом вместе вы решите, какой следующий шаг предпринять.
– И какой следующий шаг? – спрашиваю я.
– Не знаю, – пожимает плечами Лори. – Полагаю, Стивен тоже этого не знает. Все происходит впервые – для всех участников этой истории. Решения должны приниматься совместно, так мне кажется.
– Правильно, – соглашаюсь я, а сама думаю: «Жаль, что я так и не успела даже расчесать волосы».
– Я буду ждать здесь – на случай, если что-то пойдет не так, – любезно предлагает брат. – При необходимости куплю тебе мороженое.
– Нет, – говорю я, пытаясь сменить гнев на милость и найти в себе немного решимости. – Иди в школу. Со мной все будет в порядке.
– Ты уверена? – уточняет Лори. – Я буду о тебе волноваться.
– Я не хочу, чтобы ты сидел здесь в ожидании, пока я по пытаюсь миновать третью базу, – объясняю я, чтобы одновременно прибавить себе уверенности и поддразнить брата.
– Слишком много информации, слишком много информации! – вопит Лори, уносясь прочь из комнаты.
– Ты первый начал! – кричу я ему вслед.
Он выглядывает из-за двери, ухмыляясь.
– Ладно – я пошел в школу, и если я сяду на нужный поезд, то, может, даже окажусь там вовремя.
– Хорошо, – отвечаю я с улыбкой, хотя и начинаю терять терпение.
Он показывает мне свой телефон.
– Я все время на связи. Если понадоблюсь – сразу же вернусь.
– Спасибо, – говорю я.
Вернувшись в гостиную, брат обнимает меня.
– Будь честна и не делай вид, что ты не влюбилась – по-настоящему, безумно и глубоко – в этого парня. Если станешь это отрицать, попадешь в беду.
Подождав, пока Лори уйдет, я шаркающей походкой направляюсь к Стивену. В пижаме я чувствую себя по-идиотски, но знаю: любое промедление приведет только к тому, что я насовсем обоснуюсь в Стране трусливых. Я упряма, и уж если решу всерьез обидеться на Стивена, то могу не разговаривать с ним до конца жизни.
Когда я стучусь в дверь, в животе у меня словно какой-то клубок.
Нет ответа.
Я переминаюсь с ноги на ногу, считаю до десяти и снова стучусь.
Из-за двери очень тихо доносится голос Стивена.
– Элизабет?
– Да, – отвечаю я.
Сердце готово выпрыгнуть у меня из груди.
Дверь открывается. Он стоит там. Видимый.
Я не знаю, что сказать. Я смотрю на него и думаю, как несправедливо, что такое прекрасное лицо скрыто от остального мира.
Лори прав. Стивен видим для меня. Только для меня. Это должно что-то значить.
Все, что я хочу, – прикоснуться к нему и сказать, как чудесно его видеть. Что я обещаю никогда не относиться к моей способности видеть его как к данности.
Я протягиваю руку. У меня дрожат пальцы.
Он смотрит на меня мгновение, прежде чем взять мою ладонь обеими руками.
Глава одиннадцатая
Я рассказываю ей обо всем, что мне известно. На это уходит не так много времени.
Думаю, это способ поблагодарить ее. Уверен, это способ доказать, что больше никаких секретов нет. Надеюсь, это способ убедить ее остаться.
Я жил с этой правдой так долго, что свыкся с ней. Только по реакции Элизабет я вижу, как это странно. Как невероятно. Как нереально.
Кроме того, я вижу, как это грустно.
– Ты никогда не ходил в школу, – произносит Элизабет. Мы сидим на диване, глядя друг на друга. – Тебя никогда не навещали друзья. У тебя никогда не было…
– Все, что у меня было, – это я и моя мама, – говорю я. – Каждая валентинка. Каждое домашнее задание. Каждая настольная игра. Каждый именинный торт. Каждое все.
– Наверное, ты очень по ней скучаешь.
Я качаю головой.
– Я себе этого не позволял. Во всяком случае, не так, как ты это себе представляешь.
– Почему нет?
– Потому что если бы я скучал, я бы не смог сюда вернуться.
Для меня мучительно произносить это вслух. Выручает только одно: меня кто-то слышит.
– Извини, – говорю я.
Элизабет качает головой.
– Не извиняйся.
– Нет, ты не понимаешь. Я прошу прощения за то, что поставил тебя в это положение. Несправедливо, что ты – единственная. Это было несправедливо по отношению к маме. Теперь это несправедливо по отношению к тебе.
Ужасно, что она видит, что у меня больше никого нет. Однако это часть всего того, что я знаю.
– И ты понятия не имеешь, откуда взялось это проклятие?
– Нет.
– Не знаешь, кто это сделал. Не знаешь, почему.
– Понятия не имею.
– Но твой отец знает.
– Да. То есть я так думаю.
– Так почему же нам не спросить его?
– Я пытался.
– Что ж, в этот раз мы возьмемся за него с двух сторон. Или с трех, если Лори присоединится.
Уже одна мысль о том, что мы наконец можем получить ответы, вызывает у меня головокружение, страх.
Я пересаживаюсь на диване так, чтобы положить голову на колени Элизабет. Сконцентрироваться, чтобы найти у нее хоть какое-то утешение.
