Сергей взял у Юрия листок с информацией и прочитал вслух:
– Перепелкин Максим Янович, пятьдесят девятого года рождения, Новгородская улица… Кто поедет?
– Точно не ты, – заверил Флегонтов. – Найдем, кто поедет. Ты занимайся своими делами.
– Я его видел.
– Ничего, дадим фотографию. Все будет о’кей. Ты, кстати, подумал?
– О чем?
– О том, что покушаться могли на тебя?
– Подумал. У меня нет таких заморочек.
– Столько лет работы в Следственном управлении, и нет заморочек? Позволь тебе не поверить. – Решив на время закрыть эту тему, Флегонтов поднялся и прошелся по комнате. Так же, как недавно это делал полковник Яковлев. – Теперь поделюсь своими результатами. Разговор с хозяином ресторана «Камилла» убедил меня в том, что версия конкурентной борьбы отпадает.
– Сергей сразу сказал, – усмехнулся Морозов.
– Сергей, как всегда, прав. – Флегонтов изменился в лице, но быстро взял себя в руки. – У меня все. Идите работать.
Флешбэк № 2
Москва
Май 1874 года
Бесчувственное тело Наины Кузьминичны обнаружил ее домашний лакей. Она лежала на полу, у окна в большой круглой зале. В доме тотчас поднялась суматоха, хозяйку на руках перенесли в спальню и положили на кровать поверх покрывала.
Послали за врачом. К тому времени, когда он явился, Наина Кузьминична пришла в чувство.
– Что с вами, голубушка? – спросил доктор.
– Меня погубили… – задыхаясь, сообщила Наина Кузьминична. – Огра-а-абили!
Осмотрев Ферапонтову, он взял ее за руку и вынул из кармана часы.
– Это дурно, – заметил доктор, не отводя взгляда от циферблата.
– Погуби-и-и-или-и-и. – Вдова зарыдала. – Боже мой! Боже мой!
– Не нужно так волноваться. – Спрятав часы, доктор поднялся со стула. – Как вижу, я здесь не нужен. Примите успокоительных капель и вызывайте полицию. – Сказав эти слова, доктор откланялся.
Швейцар кликнул дворника и послал его за полицией. Тот привел городового. Потолкавшись в сенях, городовой решил сходить за околоточным надзирателем.
Через час он вернулся, приведя с собой не только околоточного, но и участкового пристава. Наверх, в спальню к вдове Ферапонтовой поднялись только двое: околоточный надзиратель Сорокин и пристав Антон Максимович Головин. Городовой же вышел на улицу и стал прохаживаться возле подъезда.
Наину Кузьминичну к тому времени уже нарядили в домашнее платье. Она лежала, укрытая одеялом, причесанная, убранная, в нарядном ночном чепце. К приходу полицейских вдова успокоилась, однако, увидав их, вновь зарыдала.
– Здравствуйте, сударыня! Что у вас приключилось? – спросил участковый пристав.
Ферапонтова громко высморкалась, встряхнула платок и вытерла слезы.
– Здравствуйте, господа… Меня ввели в заблуждение и похитили бесценную вещь.
– Какую же? – спросил полицейский.
– Сначала я должна рассказать про особу, которая сегодня явилась в мой дом. – Вдова хотела заплакать, но передумала.
– Преступница – женщина?
– Довольно молодая, красивая и, судя по платью, из общества.
Околоточный заметил вполголоса:
– Вот еще новость.
– Вам известно ее имя? – спросил Головин.
Наина Кузьминична подала знак, и горничная тотчас поднесла полицейским бумаги.
– Вот, прошу изучить документы, которые предъявила мне эта дама.
– Векселя? – Головин пробежал глазами один, а затем и второй. Увидев означенные суммы, он поднял глаза. – Возможно ли это?
– Вы правы, сумма чудовищна. Я поддалась панике. Уму непостижимо, на что Петр Васильевич их издержал. О чем только думал, делая подобный расход!
– Вы признали перед ней векселя? – спросил Головин.
– Конечно же нет! – гневно возразила вдова. – Они подложные!
Полицейский вновь изучил документы:
– Сударыня, кажется, вы правы. Это подделка, и очень искусная.
– В первые минуты я не владела собой…
– Чего хотела эта особа? – Пристав Головин заглянул в вексель: – Вдова титулярного советника Мария Ивановна Бунчак-Высоковская.
– Она потребовала немедленно уплатить по векселям. В противном случае пообещала предать дело огласке.
– И что же вы?
– Я умоляла…
Околоточный и пристав переглянулись. Последний удивленно спросил:
– Зачем же?
– Дело в том… – Вдова утерлась платком. Сквозь ткань и ее распухшие пальцы голос звучал глухо: – Дело в том, что эта дама…
– Бунчак-Высоковская… – вставил околоточный надзиратель.
– Эта дама и мой муж были любовниками.
– Она представила вам доказательства измены вашего покойного супруга? – спросил участковый пристав.
– Да, передала мне его письма.
– Письма вашего мужа этой особе?
– Письма… – растерянно прошептала вдова. – Но там ничего не было.
– Прошу вас объясниться более внятно.
– В конвертах лежала чистая бумага без каких-либо знаков.
– Как же вы поступили?
– Ах, я не знаю! – Ферапонтова замахала платком и вновь разрыдалась. – Я боялась огласки и того, что наши семейные дрязги вызовут осуждение в обществе.
Участковый пристав оправил мундир и выпрямил спину.
– Сударыня, смею доложить – вас обманули. Вы имели дело с мошенницей, а не с приличной дамой из общества. Скорее всего, она не была любовницей вашего мужа.
– Так найдите ее немедленно! Теперь вы знаете ее имя! – воскликнула Ферапонтова.
– Полагаю, что имя этой дамы, как и векселя…
– Все подложное? – шепотом осведомилась вдова.
– Именно так.
– Смею заметить, вы ясно выразились, сказав, что не признали перед ней векселей, – сказал околоточный надзиратель. – Отчего же она их вам отдала?
– Боже мой, как вы глупы! – воскликнула Ферапонтова. – Да ведь я заплатила!
Немного помолчав, участковый пристав нахмурился.
– Весьма неразумно. Вы передали мошеннице всю требуемую сумму?
Ответом прозвучало утробное рыдание Ферапонтовой:
– Я заплатила во много раз бо-о-ольше!
– На сколько больше изволили заплатить?
– Я отдала ей бесценную вещь.
– Какую?
– Она сама предложила, узнав, что я не могу собрать нужной суммы.
