Киран, вертевший в руках зеленый дублет с привязными рукавами, тяжело вздохнул. Сакс был с ним согласен: королевская награда – не только мед, но и пчелы. Злые и много. На что Брандон хмыкнул и повторил:
– Я сказал, радоваться и благодарить. И передай Белинде, на ушко, что мы благословляем нашу фаворитку на брак с таном Флейтри, лордом Кроу и прочая, прочая. То есть с тобой. После моей коронации, разумеется.
Всего миг Киран недоуменно смотрел на Брандона, словно тоже до сих пор не принимал всерьез мимоходом кинутое обещание отдать ему танство, а может, не ожидал такой прямоты от принца. Но замешательство быстро прошло, Киран криво усмехнулся и, приложив руку к сердцу, словно заправский придворный лорд, склонил голову:
– Слушаюсь и повинуюсь, сир.
Судя по усмешке, Киран ничего не имел против того, чтобы делить Белинду с Брандоном. А Саксу подумалось, что здесь он их обоих не понимает. Делить с кем-то Лиле он бы не согласился ни за что. Даже с королем и побратимом. Особенно с королем и побратимом. И Лиле не променяла бы землянку в лагере на королевскую спальню.
Когда танский сенешаль постучал в дверь и пригласил его высочество почтить присутствием обед, Сакс с Кираном уже были одеты как подобает лордам и разве что не завиты на луайонский манер. И готовы благодарить, радоваться и делать все, что прикажет принц. Правда, глаза у Кирана были – в точь как у мальчишки, лезущего в соседский сад за яблоками.
Торжественного обеда Сакс толком не запомнил. Лишь копоть и вонь масляных светильников, жирное мясо, бессмысленные громкие речи и недовольство лордов: принц приблизил и даровал рыцарство сразу двоим простолюдинам, причем второму – здесь же, у них на глазах! Лорды кривились, но роптать не смели. Брандон сделал все красиво, как в легендах, и сказал столько правильных слов о чести, верности и любви к своему народу, что хватило бы на десяток героических баллад. Сакс слушал и удивлялся себе: раньше бы он искренне радовался и верил королевской доброте, а сейчас больше думал о том, что Брандону в самом деле лучше оставить при себе безродных, но верных, чем остаться в окружении лордов. Своих, родных тейронских, лордов, глядящих на принца как на сундук с золотом. Запертый. И каждый из лордов громкими речами и огненными взглядами пытается этот сундук взломать.
Сундук не поддавался. Блестел, звенел, обещал непонятно что и кому, но очень красиво и не ломался.
А следующим утром Сакс снова столкнулся с Марком.
Брат поджидал его у самых гостевых покоев. Заступил дорогу, заговорил об отце с матерью, о приказе принца Артура и верности. Припомнил даже, как учил Сакса стрелять из лука.
Вот тут Сакс не сдержался.
– Ты мне не брат, – сказал очень тихо, еще тише, чем вытащил нож из ножен и приставил к горлу Марка. – Та фейри была моей женой и носила сына.
Услышав про фейри, Марк скривился и отшатнулся к стене. А Сакс добавил:
– Ты жив только потому, что она не хотела, чтобы я убивал.
Марк по-волчьи сверкнул глазами и, отодвинув руку с ножом, пошел прочь. Быстро, не оглядываясь. Лишь в конце коридора дважды сплюнул через плечо, отгоняя Ллировы мороки.
Значит, фейри для тебя – демон, подумал Сакс. Вот и хорошо. Лучше честный враг, чем лживый друг. Тем более война скоро. Так что это все ненадолго.
– Дурной лось! – в один голос обругали его Бран-дон с Кираном, когда хмурый Сакс рассказал о встрече.
Он и сам понимал, что надо было иначе. Только как иначе и зачем иначе, не знал.
– Научишься, – уверенно сказал Брандон. – По крайней мере врага ты себе выбрал славного. Такой злопамятной сволочи, как Дубок, поискать. Так что придется тебе теперь вдвое внимательнее смотреть по сторонам.
– И не вздумай сам его тронуть, – добавил Киран. – За своего вассала Мэйтланд с тебя шкуру спустит.
– Может, даже и хорошо, что ты так сдурил. – Брандон задумчиво оглядел Сакса и улыбнулся, словно придумал что-то очень забавное. – Мэйтланд и так не принимал тебя всерьез, а теперь убедился, что лось и есть лось. Злой, упрямый, прет напролом… точно. Вот такой ты мне и нужен.
Какой именно и зачем, Сакс понял далеко не сразу. Пока он просто держался за плечом Брандона, без его приказа вперед не лез, а лишь присматривался, прислушивался и мотал все на ус. Жаль только, Киран в то же утро покинул Мэйтланд-холл, отправился к повстанцам. Сакс вышел его проводить, да просто выбраться хоть ненадолго из каменного мешка на воздух. Вонючий воздух, слишком много в Мэйтланд-холле собралось солдат и лошадей.
– Партизаны, сопротивление, – вздохнул Киран о чем-то своем и подмигнул Саксу: – Смотри в оба, браконьер, береги побратима. И не тоскуй так. Она вернется.
Сакс опешил, хотел спросить, когда вернется? И как может вернуться фейри, если ее убили? Но Киран уже направил коня к воротам. Окликать его на виду у Мэйт-ландовой стражи и челяди Сакс не стал, да и ни к чему. Если вернется, значит, вернется. Только ждать ее у Девьего озера нельзя, война на носу, оставить Брандона – значит предать.
Верно, если бы Сакс не задумался, и если бы какая-то неуклюжая деваха не пихнула его полной овощей корзиной, то Ллирова хранителя он бы не заметил. А так…
Пока думал, пока отмахивался от извинений девахи – в ворота въехал всадник. Не рыцарь, потому что без доспеха и один, без слуг и оруженосца. Не купец – купцы не носят серые невзрачные плащи с глубокими капюшонами. Не крестьянин – лошадь хорошая, верховая, деревенщине не по карману.
Лишь разглядев зеркальце, поблескивающее у всадника на груди, Сакс понял: хранитель! Самый настоящий старый хранитель, из тех, что лорд Мэйтланд приютил в своих землях. Замковые стражники отдали ему честь, десятник что-то сказал, в гаме было не разобрать что. А хранитель скинул капюшон и сказал:
– Луна благословит тебя, – громко и торжественно.
Голос у него был низкий и гулкий. И вкрадчивый, так что не глядя можно сказать – Ллиров слуга.
Сакс-то как раз глядел во все глаза. Он ни разу не видел настоящих божьих слуг, только давно еще, когда был совсем маленький, слышал от матери: зеркальца на груди носят Ллировы хранители, хрустальные браслеты на правой руке – Асгейровы, венок из трав – Отца Кирмета. Саксу тогда было страсть как интересно, на кого ж служители похожи – вряд ли на простых людей, но увидеть не довелось.
Этот был похож на ястреба. Нос тонкий, изогнутый, как клюв, и внимательные глаза. Сам смуглый, борода белая и волосы как перец с солью. Соли больше. Точно, ястреб. Пестрый.
Прислушался: интересно ж, о чем хранитель говорит со стражей. Десятник как раз кашлянул, прочистил горло и ответил:
– Тан, как приехал, о вас спрашивал, мастер Кон-лей. Велел, как появитесь, сразу проводить.
Хранитель усмехнулся, спешился без всякой помощи, не то что мудрые, и уверенно зашагал к башне. Видно было – частый и почетный гость в замке, вон и слуги расступаются, почтительно кланяются.
