Сакс замер, понимая: еще миг промедления, и все…
Но дудочка запела, как стражникам в обозе – умри!
– Закройте уши, мой принц! – прохрипел Сакс Брандону, едва удерживая руку Артура. Тот напирал, нащупывая у пояса несуществующий меч.
– Кругом предатели! – зарычал Артур и замахнулся второй рукой.
«Что ж ты не дохнешь, щука?!» – только успел подумать Сакс. За спиной послышался шелест вытягиваемого из ножен клинка – Брандон убьет брата или наглого простолюдина? – а кулак Артура влепился под дых… слишком слабо. И тут же принц рухнул на шкуры, просипел проклятие – и умер. Дудочка всхлипнула и замолкла. А Сакс обернулся, не до конца уверенный, что сейчас сам не получит полфута стали в сердце за оскорбление королевской особы; глянул на Лиле – слава Матери, стоит на ногах, хоть и опираясь спиной о столбик кровати.
– Простите, мой принц, – выдохнул, падая на одно колено и опуская голову. – Я не… моя вина.
– Прощаю. Как тебя звать-то, безумец?
Едва дождавшись обалделого «Сакс», деловито велел:
– Вставай, уходим.
Сакс потряс головой, вскочил и бросился к Лиле, подхватил ее – все же не выдержала, сползла на пол. А принц тем временем достал из какого-то сундука плащ, кинул ему. Себе прицепил к поясу мешочек и второй клинок, за спину повесил щит.
– За мной, быстро! – зашагал к дверям, на ходу спросил: – Девица – колдунья?
Сакс мотнул головой.
– Фейри, ваше высочество.
Принц одобрительно кивнул и распахнул дверь.
– Уснул, – бросил стражникам. – Кому жить надоело, может разбудить.
Им вслед понимающе хмыкнули на два голоса.
Принц пошел прямо к конюшне. Пнул спящего поперек порога конюха и гаркнул:
– Коней, быстро!
А Лиле тихо ойкнула.
– Тянучку бы забрать…
Принц глянул на нее, как на полоумную, а Сакс шепнул:
– Потом, ничего с ней не сделается.
– Эри, – она подергала его за рукав и совсем тихо спросила: – Я его убила, да?
Сакс заглянул в перепуганные глаза, прижал ее к себе.
– Конечно. Не бойся, он не встанет, – сказал Сакс, а Лиле вздрогнула и снова ойкнула, словно только сейчас поняла, что произошло. – Тише, все хорошо, маленькая, ты все сделала правильно.
Пока конюх седлал лошадей, Сакс отпаивал Лиле медовой водой. Она поначалу отказывалась, мол, пока обойдется, но он заставил. Сказал, если она сейчас упадет, то дальше ей мед не пригодится. Принц прислушивался, что-то обдумывал, но вопросов не задавал.
Уже выехав за город, Лиле подала голос:
– Ваше высочество, когда нас хватятся? То есть когда погоню пошлют?
– Не раньше рассвета, – отозвался Брандон. – Как тебя называть, волшебная дева?
– Лиле, ваше высочество, – ответила она. Ответила учтиво, а Саксу все одно смешинка послышалась. И то – что фейри людские принцы? А Лиле добавила: – В лагерь сразу нельзя, а то погоню туда и наведем. Надо бы спрятаться, только где?
– Поедем к Девьему озеру, – предложил Сакс. – Туда Асгейровым слугам дороги нет.
Сказал и вспомнил: она же уйти хотела. Ненадолго. Что же получается, вот прямо сейчас и – все? В холм?
Она, наверное, подумала о том же. Посмотрела на него жалобно, кивнула, а вслух сказала:
– Там же пустошь, для погони самое то… Вот что, если вдруг все-таки догонят, то вы скачите к лесу, а я отстану и вас спрячу. Только вы не двигайтесь, что бы ни случилось.
Скакали всю ночь, едва не загоняя лошадей. Сакс всю дорогу молился Матери, чтобы оборонила, не дала коням споткнуться, а погоню отвела. Лиле, бедная, еле держалась, уж думал, пора ее брать к себе в седло, чтобы не упала от усталости. Не привыкла она к таким гонкам. А на рассвете начались вересковые пустоши – лиловые, туманные. Усталые кони плыли по колено в молоке, тишина навалилась пуховой подушкой, и спать хотелось что хоть тут ложись. Верно, из-за тумана не сразу услышали погоню.
Первым обернулся Брандон. Выругался тихо и равнодушно и дал жеребцу шенкелей. Сакс остро пожалел, что под Лиле послушный мерин, жеребец-то быстрее. Крикнул ей:
– Держись крепче!
И хлестнул мерина по крупу. Тот злобно заржал и прибавил ходу, но мало, слишком мало. Конь Брандона все больше уходил вперед, а за спиной уже слышалось звяканье железа и конский топот.
Сакс обернулся и тоже выругался. Молчаливая погоня была слишком близко – а ведь до озера оставалось всего ничего! На горизонте уже холм, с которого видно воду, торчит над туманом, словно горб. А значит, там их уже не найдут… Если только озеро подпустит их самих с погоней на хвосте. Проклятие.
– Эри, лес! – выдохнула Лиле и махнула вправо: там вынырнули из тумана полуголые кроны. Брандон тоже увидел, повернул жеребца туда.
Мгновенье Сакс колебался, но толку? Лиле все равно не успеет, это они с Брандоном еще могли бы оторваться…
– Эри, черт подери, в лес! – уже с отчаянием крикнула Лиле и натянула поводья.
Соскользнула с коня, едва удержавшись на ногах, и выхватила свою дудочку, как сам Сакс хватался за нож. Заиграла. Сакс вспомнил – она обещала их спрятать. И сама же спрячется, конечно. Он повернул к роще, влетел под деревья и осадил коня. Брандон тоже остановился, выдавил:
– Почему она велела не двигаться?
– Чтоб колдовство… – Сакс тяжело сглотнул и вцепился в луку седла, вглядываясь в смутный силуэт Лиле, – не нарушить.
Прислушался: до них не долетало ни звука, все тонуло в тумане.
Брандон кивнул.
– А… она?
– Тоже спрячется. Она сильная, она сможет…
Очень хотелось плюнуть на колдовство и бежать к ней, уводить от погони – ведь несутся прямо на нее, и туман, как назло, стремительно тает. Вот уже совсем растаял, и слышно, как поет дудочка, а всадники с луками на изготовку несутся к рощице, что не рощица даже, а десяток хлипких берез, в них и белка не укроется. И вдруг, почти поравнявшись с Лиле, первый натянул поводья, глянул сквозь Сакса. Марк, проклятый братец! Только успел подумать, как тот развернулся к Лиле, поднял лук…
Сакс уже дернулся к ней, почти заорал: не туда смотришь, братец! Но Брандон изо всех сил сжал его руку – ровно в тот миг, как просвистела стрела. Песня дудочки оборвалась – вместе с дыханием Сакса, а Лиле упала в вереск. Марк подъехал к ней – там и тридцати шагов не было, – грязно выругался, сложил пальцами Асгейров оберег и махнул своим: уходим!
Как во сне, смотрел на скачущего прочь брата и точно знал, если сейчас Марк оглянется, увидит их. Но не оглянулся, никто не оглянулся. А Брандон сжимал его ладонь, пока всадников стало не различить, только тогда отпустил. И тронул поводья.
