– Ты смотри-смотри! Нечего морду воротить от суженого! – строго добавила Настасья и сама, глянув в воду, ойкнула.
Тыква передернул плечами и фыркнул. Даже Сенька оторвался от плиты и заглянул в блюдце. И заржал.
– Суженый, ой, не могу! – выдавил он, ткнул пальцем куда-то вверх, на обклеенную постерами и журнальными вырезками стену, и заржал снова. – Доигралась!
Настасья с Тыквой глянули вверх и, с облегчением забыв про гадание, принялись громко обсуждать, кто из актеров, игроков или персонажей отразился в воде. А Лиля уставилась в блюдце. Может быть, хотелось снова увидеть то лицо и убедиться: да, точно, всего лишь отражение. Глупо, смешно и никакой мистики. Но вместо этого – словно провалилась туда, в воду, как иногда проваливалась через монитор в игру…
Там, в воде, – то есть там, непонятно где, – по зеленому полю бежал парень. Лиля очень хорошо его рассмотрела, пусть и со спины: длинные темные волосы, заплетенные в кельтскую косу, кожаная куртка, какая-то дичь на поясе, колчан с несколькими стрелами. «Реконструктор, ролевик?» – мелькнула мысль и была тут же отброшена, как идиотская. Ролевик, ага. В блюдечке. С каемочкой. И свист, и топот с лаем – тоже в блюдечке, а не за окном, ясное ж дело!
А парень внезапно обернулся, скользнул по ней встревоженным взглядом и припустил еще быстрее, словно за ним гнались. Лиля аж вздрогнула: он ее увидел! Но не отдернулась, вгляделась снова – и перед глазами замелькали яркие плащи, конские гривы, что-то блестящее и острое, и за окном заржали лошади, а незнакомого парня – она точно это знала! – сейчас будут убивать, а она никак ему не поможет…
– …да Лилька же! – прямо над ухом заорала Настасья и дернула ее за плечо. – Ты что, уже с голоду померла?
Дернувшись от неожиданности, Лиля опрокинула блюдце, вскочила, бестолково метнулась туда-сюда, чуть не сшибла Сеньку – он еле удержал от падения с плиты горячую сковороду и, кажется, обжегся, – накрыла лужу кухонным полотенцем и уже собралась перед Сенькой извиняться, как в прихожей заорал телефон. Лиля замерла, не понимая, куда кидаться.
– Иди уже, – вздохнул Сенька и сунул обожженный палец в рот. – Мечтательница.
Кивнув, Лиля бросилась к телефону. И, уже поднимая трубку, оглянулась на обклеенную постерами стену. Оттуда смотрели десятки лиц – и среди них наверняка было то, из блюдца. А может, и не было. Может, тот парень все же убежал…
– Слушаю, – сказала она в телефон.
– Лилия Тишина? – спросил незнакомый вкрадчивый баритон. – Мы бы хотели с вами встретиться.
Часть 1
Глава 1
Сакс
Конский топот и улюлюканье Деррил Сакс услышал на середине поля.
– Браконьер! Ату! – радостно заорали со стороны леса.
Нобли, принесла нелегкая чужаков!
В горле у Сакса мгновенно пересохло, сердце ухнуло вниз, рука сама потянулась к поясу, отцепить и бросить дичь. Только толку? Увидели уже, щучьи дети! Не тратя ни мгновения, Сакс кинулся к заросшему рябиной оврагу. Вдруг повезет, не станут стрелять? Зайцев же добыл, не рыбу! Это за рыбу вешают, как за оскорбление щучьего герба. А зайцы, что им, рыбникам, какая-то пара зайцев…
Помоги, Матерь, отведи беду! Пусть нобли будут с добычей, добрые!
Оглянулся на бегу: несутся из леса, со стороны Девьего озера, топча зеленый овес. Трое благородных ноблей в желтых беретах, на породистых жеребцах, с копьями наперевес – и полдюжины слуг с луками и пиками, но без единой оленьей туши.
– Ату! – снова крикнул один из рыбников, остальные подхватили по-своему.
Топот за спиной приближался – быстро, слишком быстро, а зеленые заросли словно убегали, и дыхание рвалось, и между лопатками уже почти вонзилась стрела!..
Сакс вильнул и пригнулся на бегу, и тут же справа, совсем близко, просвистело. И еще раз: вторая стрела воткнулась в землю перед ним, шагах в пяти.
Пугают, словно он им – заяц!
Едва не запнувшись о кротовину, Сакс вильнул снова – быстрее, к оврагу! Пусть пугают, может, успеет добежать, совсем же немного, еще чуть!..
Позади заржали нобли, что твои жеребцы.
– Стоять, дирт! – властно крикнул все тот же чужак.
«Грязь», – бездумно перевел знакомое слово Сакс. Чужакам все они – грязь!
Третья стрела свистнула слева, почти задев рукав.
Проклятие, почему овраг так далеко?! Не успеть, пристрелят, дери их!..
Сакс развернулся, хватаясь за длинный нож у бедра. Глянул на ближнего рыбника: успеет ли всадить нож, прежде чем сдохнет? Нобль выкатил злющие белесые глаза, ощерился – вылитая щука с луайонского флага. Затопчет? Или – копьем? Лучше бы попробовал затоптать, бить будет сподручнее!
Ну же, иди ближе, щука ты драная!..
Но ударить не удалось.
Нобль что-то выкрикнул по-своему, натянул повод – и копыта пропахали землю в полушаге от Сакса, оскаленная морда жеребца вскинулась над его головой… Далеко, не достать! Но почему остановился? Передумал убивать?
От внезапной надежды сердце подпрыгнуло куда-то к ушам, в животе похолодело. Очень захотелось жить, подумалось, что отец с мамой ждут – Сакс у них последний остался. Не вернется, совсем пропадут одни.
Отступив на шаг, он отвел глаза: нобли, как звери, не выносят прямых взглядов. И вздрогнул от боли: плеть со злобным свистом опустилась на руку, хорошо, не по пальцам, а по кожаному рукаву.
– Брось нож, – картавя и ломая язык, велел рыбник. – Лук брось.
Кажется, убивать не будут, слава Матери!
Плавно, чтобы не ткнули пикой, отстегнул ножны. Уронил. Снял со спины лук, тоже уронил. Руки дрожали от досады и бессилья, чуть не до слез было жаль купленного в городе ножа и отцом сделанного лука.
Нобли окружили его: мелькали края дорогих плащей, сапоги телячьей кожи со шпорами. Ни кабана, ни косули, ни завалящей утки – немудрено, что злые, как боуги. А нечего было Отца и Матерь гневить, охотиться у Девьего озера! Нет на землях Девы добычи для рыбников, и самого озера нет!
Поднять глаза выше Сакс не решался, мало ли, нобли разозлятся. И в сторону оврага уже не смотрел, поздно. Догнали уже.
Нобли лопотали по-своему. Сакс различал отдельные слова: браконьер, повесить, грязь, моя земля, работать. Помянули солнечного бога, Асгейра. Хотят отдать браконьера в жертву? Совсем плохо. Лучше бы подстрелили, чем на костер…
Подумал о костре – как наяву почуял запах гари, увидел заросшие березняком остовы домов, закопченные стены замка, одноглазого мельника с ожогом на поллица… Клятые щуки, мало вам?!
Рука дернулась к поясу – но ножа не было. Зачем послушался, отдал? Теперь совсем зазря пропадет.
Лопотание сменилось смехом. Сакса бросило в жар: решили. Только бы не на костер.
