Органы полиции наделялись исполнительными функциями, находясь в полном подчинении соответствующих органов местного самоуправления. Так, директива Главного военного управления Брянского округа указывала, что «организация, содержание и командование полицией — задача управлений (городских и районных)»
[399]
. Местные бургомистры отвечали за надлежащее использование органов полиции, контролировали неукоснительное соблюдение ими немецких предписаний. Одновременно полиция была подотчетна германским властям, в частности, военным комендатурам. Так, в ряде городов и районов начальники полиции были обязаны представлять в военные комендатуры суточные рапорта о происшествиях
[400]
.
Как свидетельствует практика, основной задачей вспомогательной полиции была, особенно в первые недели и месяцы оккупации, охранная деятельность. Так, полицейские в большинстве своем использовались в охране военных, промышленных объектов, складов, железных и шоссейных дорог, осуществляли надзор за соблюдением «комендантского часа». В частности, полицейские были обязаны следить, чтобы никто не приближался к железнодорожному полотну на расстояние ближе 100 метров, в противном случае разрешалось открывать огонь на поражение. Пересекать пути разрешалось только в строго отведенных, охраняемых местах. Время «комендантского часа» в тех или иных населенных пунктах, даже в пределах одной области, различалось. Так, в г. Пскове гражданскому населению запрещалось покидать свои дома с 20.00 до 5.00, в г. Дне — с 18.30 до 5.30
[401]
.
Относительно обязанностей и ограничений, накладываемых на полицейских, в «Предписании для службы порядка» говорилось, что полицейские не имеют права производить служебные действия в личных интересах или в пользу третьих лиц. Состав службы порядка не имеет права налагать наказания и штрафы
[402]
. Что касается арестов, служба порядка имела право арестовывать только гражданских лиц по приказанию своего начальства. Аресты по собственному усмотрению разрешались в случаях поимки лиц на месте преступления, лица, находящегося в розыске, бегства подозрительных, невозможности установить личность. Также аресты допускались в случае нападения на полицейских, их оскорбления. Арестованных сразу же доставляли к начальнику полиции, который немедленно извещал об этом немецкие полицейские органы (полицию охраны)
[403]
.
Конфискации и обыски разрешалось проводить только с ведома немецкой полиции охраны или командования немецкой воинской части. Лишь в исключительных, не терпящих отлагательства случаях (при возможности сокрытия следов преступления) разрешение на обыск или конфискацию мог дать бургомистр
[404]
.
Обыск проводился в зависимости от ситуации одним или несколькими полицейскими в присутствии хотя бы одного понятого, а также владельца обыскиваемого жилища. Иногда было обязательно присутствие потерпевшего, который мог бы опознать похищенные вещи. Результаты обыска закреплялись протоколом произвольной формы, который подписывался полицейским и всеми присутствующими при обыске лицами
[405]
. Обыск у подозреваемого в преступлении старосты или волостного старшины проводился в общем порядке, какой-либо дополнительной санкции не требовалось
[406]
.
Применять оружие разрешалось лишь для самообороны, при преследовании лиц, не останавливающихся на оклик, а также для защиты охраняемых материальных ценностей
[407]
.
Что касается контингента полиции, он состоял как из убежденных противников большевизма, так и из людей, поступивших на службу в полицию с целью получения выгод экономического характера или же уклонения от отправки на работу в Германию
[408]
. Так, в декабре 1942 г. бургомистр г. Севска Бакшанский издал приказ об отмене льгот для полицейских, которые до этого были освобождены от обязательных хлебопоставок и уплаты налогов
[409]
. В результате полицейские сел Степное, Антоновка, Белица отказались от несения службы, а шестеро из них ушли к партизанам
[410]
.
На руководящие посты в полиции и на ответственные должности обычно назначались лица из местной интеллигенции, знающие местность, представители гражданского населения, а также лица, знакомые с юриспруденцией
[411]
. Так, начальником районной полиции г. Россоши был бывший адвокат Филиппов, начальником городской полиции — бывший бухгалтер аптечной базы Столпе
[412]
, в полиции Калининского района работала бывший народный судья, член ВКП(б) с 1927 г. А.В. Сергеева
[413]
. Нередко на ответственные должности в полиции попадали члены ВКП(б) и ВЛКСМ, в прошлом ответственные советские работники. Так, только в составе Ветринской полиции (Калининская обл.) начальником 2-го отдела служил бывший член ВЖСМ А.И. Колтунов, следователем — член ВКП(б), бывший директор хлебозавода В.Т. Коляденок, помощниками начальников 3-го, 4-го отделов — бывший председатель колхоза И.Н. Вельский и бывший бухгалтер сельпо Н.А. Равдышко, соответственно
[414]
. Бывших работников милиции в органах вспомогательной полиции практически не встречается. Лишь в редких случаях органы полиции возглавляли немецкие военнослужащие. Так, полицией г. Себежа Калининской области руководил немецкий фельдфебель Русс, ему в качестве помощников были приданы 5 советских граждан, состоящих, вероятно, на должностях начальников подотделов
[415]
.
Что касается рядового состава полиции, он в профессиональном и социальном отношении, в основном, копировал структуру той или иной местности. Так, в сельской местности полицейские рекрутировались из бывших колхозников, в городах — из представителей рабочего класса. Распространенное мнение, якобы в органы полиции набирались преимущественно уголовники
[416]
, не выдерживает серьезной критики. Так, из сохранившихся 78 анкет полицейских Клетнянской райполиции (Орловская обл.) следует, что 77 чел. — крестьяне, в основном, из бедняков, 1 — рабочий, выходцев из помещиков и кулаков нет вообще. Судимых за тяжкие преступления среди них нет, 4 чел. судимы за неуплату алиментов, 2 — за хулиганство, 1 — за невыработку трудодней, 1 — за антисоветскую агитацию, 1 — за антисоветскую песню, 1 — за пререкание с председателем сельсовета, 1 — за оскорбление местной власти
[417]
. Иные документы, в том числе личные дела, характеристики, протоколы допросов полицейских, в частности, по Орловской области, также не содержат данных о преобладании в рядах полиции уголовного элемента
[418]
.
