Рассказ О’Доннелла о поездке в Даллас не противоречил другим показаниям, но обогащал их замечательными подробностями о последнем разговоре с президентом утром в день убийства5. Оказывается, они обсуждали, как легко было бы снайперу с винтовкой убить Кеннеди. Говорили они об этом в отеле «Техас» в Форт-Уэрте перед выездом в Даллас. «Разговор состоялся в его номере, в присутствии миссис Кеннеди и моем, примерно за полчаса до выезда из отеля, – сообщил О’Доннелл. – Насколько я помню, президент рассказывал супруге о функциях Секретной службы и о том, как он сам понимает ее роль».
Кеннеди, по его словам, сказал: «Если бы кто-то решил убить президента Соединенных Штатов, это было бы несложно – достаточно подняться на верхний этаж какого-нибудь здания, вооружившись винтовкой с телескопическим прицелом, и никто ничего не сможет тут поделать».
Спектер спросил О’Доннелла, как отнеслась к этому мрачному пророчеству миссис Кеннеди.
– Полагаю, общий смысл разговора сводился к тому, что она согласилась, что при демократии это неизбежно.
В своих показаниях О’Доннелл допустил ляп, о котором весьма скоро пожалел, а Спектер благодаря этому убедился в том, как жестко семейство Кеннеди контролирует складывающуюся историю гибели президента. Спектер попросил О’Доннелла рассказать о возвращении в Вашингтон на борту президентского самолета, о разговорах с миссис Кеннеди в пути. С обычной дотошностью Спектер уточнял мельчайшие детали:
– О чем вы говорили? – спросил он.
– Перебирали воспоминания, – ответил О’Доннелл.
– Она что-нибудь ела на обратном пути?
– Нет. Кажется, мы оба выпили, – ответил О’Доннелл. – Я уговаривал ее выпить что-нибудь покрепче.
По его словам, она согласилась выпить – как позднее уточнялось, разбавленный водой скотч, – но больше не хотела поговорить.
Завершив допрос, Спектер вернулся в офис комиссии, и на него тут же набросился взволнованный Рэнкин:
– С какой стати вы спрашивали О’Доннелла, пила ли миссис Кеннеди в самолете?
– Ли, я его не об этом спрашивал, – возразил Спектер и пояснил, что эти подробности О’Доннелл выболтал по собственной инициативе.
– Они уже позвонили, они чертовски злы, – сказал Рэнкин. – Они очень недовольны.
Спектер сообразил, что О’Доннелл спохватился и запаниковал: публика узнает, что первая леди пила спиртное в день убийства мужа, успокаивая таким образом нервы, это примут за признак слабости. «Видимо, проболтавшись насчет выпивки, О’Доннелл здорово струхнул и поспешил свалить вину на меня», – рассуждал впоследствии Спектер.
– Не было такого, – повторил Спектер Рэнкину. – Прочтите протокол.
Протокол подтвердил правоту Спектера6.
К концу весны сотрудники комиссии пришли к убеждению, что Уоррен намерен завершить расследование, так и не получив показания Жаклин Кеннеди. Он не скрывал, что сама идея официально допрашивать миссис Кеннеди об обстоятельствах смерти ее мужа ему тяжела и неприятна, и откладывал этот вопрос из месяца в месяц, сколько бы Спектер ни настаивал. Бывшую первую леди Уоррен опекал «как собственную дочь», вспоминал потом Спектер. И когда Спектер обращался к Рэнкину с просьбой назначить дату для встречи с Жаклин, он неизменно получал в ответ: «По этому поводу решение пока не принято».
Спектер слышал, но не мог проверить слух, что Уоррен в итоге уступил и согласился провести допрос миссис Кеннеди лишь под давлением другого члена комиссии, Джона Макклоя. Якобы в закулисном разговоре Макклой разгорячился и заявил Уоррену, что комиссия просто обязана допросить Жаклин, другого выхода нет. Она ехала в том автомобиле в кортеже, она ближе всех находилась к мужу в тот момент, когда его убили. Кроме того, «она рассказывает об убийстве на всех коктейльных вечеринках в Вашингтоне», сказал Макклой Уоррену. И как им обоим было известно, Жаклин Кеннеди обсуждала подробности убийства с Уильямом Манчестером, давала ему интервью для книги. Спектеру рассказали также, что в этом споре Макклой умышленно именовал Уоррена «господин председатель комиссии», а не «господин председатель Верховного суда», что для Уоррена, требовавшего, чтобы к нему обращались по его званию в суде, было «нестерпимым оскорблением»7.
Но раз уж пришлось допрашивать Жаклин Кеннеди, Уоррен решил сделать это сам и не приглашать никого из штатных юристов комиссии. Спектер, который брал показания у всех, кто ехал в том кортеже, о допросе Жаклин узнал уже постфактум. Кроме того, Уоррен решил, что миссис Кеннеди будет давать показания у себя дома: не станет же он требовать, чтобы она приехала к нему с другого конца столицы.
Около четырех часов в пятницу, 5 июня, казенный автомобиль председателя Верховного суда Уоррена остановился перед домом номер 3017 по N-стрит8 – перед кирпичным особняком в колониальном стиле, который миссис Кеннеди приобрела через несколько недель после убийства. Семнадцатикомнатное здание под сенью магнолий располагалось в самой престижной части Джорджтауна, поблизости от намного меньшего одноквартирного дома, где сенатор Кеннеди и его супруга провели первые годы брака.
Новый дом должен был сделаться убежищем для вдовы, тем местом, где она начнет строить свою новую жизнь. Но, едва подъехав, Уоррен понял, что этот дом превратился для миссис Кеннеди и ее двоих детей в тюрьму. У ворот круглосуточно дежурили полицейские, отгоняя «папарацци» – это словечко из фильма Феллини 1960 года еще не вполне укоренилось в Вашингтоне – и бесконечную вереницу туристов, желавших поглазеть на бывшую первую леди. К негодованию соседей на обоих концах улицы обосновались торговцы, которые снабжали непрерывно щелкавших фотоаппаратами зевак попкорном и лимонадом. Входя в дом к миссис Кеннеди в сопровождении лишь Рэнкина и стенографиста, Уоррен дал себе зарок, что этот разговор будет предельно коротким и, по возможности, безболезненным для вдовы.
Роберт Кеннеди присутствовал при показаниях своей невестки – он встретил Уоррена в дверях. Для друзей и родных миссис Кеннеди это решение не стало неожиданностью. С благословения своей жены Этель генеральный прокурор находился рядом с Жаклин Кеннеди со дня убийства, порой проводил у нее в Джорджтауне всю вторую половину дня. «Я поделюсь им с тобой»9, – обещала Этель Жаклин. Они расселись вокруг стола в гостиной миссис Кеннеди (в этой же комнате она давала интервью для книги Манчестера). Уоррен сразу же постарался успокоить Жаклин. Официального допроса не будет, пообещал он.
– Миссис Кеннеди, комиссия просит лишь, чтобы вы по-своему, своими словами рассказали о том, что произошло в момент убийства президента, – сказал Уоррен. – Нам нужно только краткое заявление. Говорите так, как вам удобнее, все, что сочтете нужным сказать.
После такого предуведомления он обернулся к Рэнкину и велел приступать.
– Прошу вас назвать ваше имя для протокола, – начал Рэнкин.
– Жаклин Кеннеди.
– Вы вдова бывшего президента Кеннеди?
– Да.
Рэнкин:
