Ноам не мог не любоваться молодыми супругами – красивыми, счастливыми, гордыми своим ребенком. Впереди у них была вся жизнь, которая представлялась им безмятежной и милостивой к их сыну. Но их ожидало страшное горе… если то, что сказала Сара, – правда.
Супруги предложили гостям пройти в квартиру и выпить чего-нибудь освежающего, однако Ави вежливо отказался и извинился за причиненное беспокойство. Уходя, Ноам помахал им рукой.
* * *
– Младенцу четыре недели, – сказал Ави, когда они спускались по лестнице. – Роды прошли хорошо. Я сказал, что он выглядит очень живым для своего возраста, она ответила, что он и правда шустрый. Когда я удивился, что он такой большой, она сказала, что он сосет со страшной силой и что материнское молоко идет ему впрок. Не мог же я еще попросить у них его медицинскую карту, хотя все говорит о том, что этот сосунок прекрасно себя чувствует. В противном случае его родители, думаю, так не сияли бы.
– Да, верно, – пробормотал задумчиво Ноам.
– Так ведь это прекрасная новость! В конце концов, это означает, что ты доживешь до старости.
– Можно и так понять. Однако для маленького Адама эта новость совсем не обязательно хороша. Если откровения Сары верны, это означает, что он умрет молодым.
– Черт… я об этом не подумал! – воскликнул Ави, помрачнев.
– Представим себе, что я умру лет в семьдесят-восемьдесят, значит, ему будет не больше тридцати-сорока.
– Тогда будем надеяться, что ты доживешь до ста лет.
Тетрадь откровений
2 августа 2011 года
Я не перестаю думать о Саре, о ее странных словах. Возможно ли, чтобы кто-то обладал способностью заглядывать в ваше будущее, видеть там что-то? Возможно ли, что болезнь наделила ее даром прорицания? Когда я перестаю думать о Саре, меня начинает преследовать мысль о Вайнштейнах. Неужели с этим младенцем меня действительно связывают зловещие узы? Где тут логика? Страшно думать об этом.
Я вспоминаю его родителей: с какой гордостью они показывали нам свое чадо, ожидая от нас реакции, которой все мамы и папы ждут от тех, кому они оказали честь, познакомив с плодом их любви. Что такое должно происходить с супругами, чтобы рождение ребенка вернуло каждому из них способность к чистым чувствам?
Где черпают они эту бесконечную надежду, которая примиряет их и с настоящим, и с будущим?
Неужели они не поняли из истории, как это банально, как глупо на что-то надеяться, чего-то ждать?
Эти вопросы всегда терзают меня, когда я сталкиваюсь с блаженной наивностью молодых родителей. Я никогда не понимал их, не понимал обожания, с которым они поклоняются своим младенцам, отказывался участвовать во всей этой комедии. Я принадлежал к тем, кто не желает ставить знак равенства между ценностью своей жизни и жизни своего потомства. Да я, в сущности, никогда и не представлял себя в роли отца. Но что если то, что я считал принципом, было лишь уловкой, одним из способов скрыть свою ущербность. Как можно помышлять об отцовстве, если ты не способен на любовь?
А потом родилась Анна, и моя убежденность оказалась под угрозой. Стоя над ее кроваткой, я чувствовал, как во мне бушует целый океан чувств. Но я нашел этому разумное объяснение: Анне, дочери моей сестры, досталась любовь, которую я испытывал к ее матери.
Второй раз я почувствовал нечто подобное во время встречи с Вайнштейнами. Мысль о том, что их счастью вскоре может прийти конец, потрясла меня. Я до сих пор нахожусь во власти чувств, которым не могу найти выхода и для описания которых у меня нет слов.
10
Сами встретил Ноама, широко улыбаясь. Тот прилетел утром и, едва успев принять душ и проглотить чашку кофе, примчался на работу.
– Ну, как съездил?
– Некогда рассказывать, бегу к патрону.
– Опять?
– Да. Я не хочу заниматься делом «Барама».
– Шутишь? Он не любит, когда ему отказывают.
– Я и не собираюсь ему отказывать. Все будет разыграно тоньше.
– А именно?
– Потом. Он меня ждет.
* * *
Ноам поднялся в дирекцию. Он принял решение отделаться от этого задания в самолете на обратном пути во Францию. Для реализации проекта у него не было ни времени, ни нужного настроя.
Когда он вошел в кабинет, Дюшоссуа говорил по телефону. Он зна́ком предложил Ноаму сесть.
– У вас минут десять, не больше. Что за срочность? Зачем я вам понадобился? – проворчал он, вешая трубку.
– У меня проблемы с делом «Барама», и я хотел бы посоветоваться с вами.
Но провести патрона было трудно: такое вступление не предвещало легкого разговора. Проявить интерес к собеседнику, польстить ему, подчеркнуть его значимость, спросив совета, чтобы легче было сломить его сопротивление. Оба знали, как это бывает, и это только обостряло ситуацию.
– Рад буду помочь, – с кривой ухмылкой предложил Дюшоссуа.
– Я изучил дело и считаю, что производство этой серии одежды в Азии невозможно. Консультации, разработка, основные тесты на качество на опытных образцах: при таких сроках нам не хватит на все это времени. Более того, к этой продукции предъявляются совершенно особые технические требования, поэтому использовать прежние схемы нам не удастся.
– Я прекрасно знал все это, когда поручал вам это дело, Ноам. И я жду от вас решений, а не анализа трудностей. Ну и какие же они будут, эти решения? Потому что я даже думать не хочу, что вы пришли ко мне только чтобы перечислить эти чертовы затруднения.
– Да, конечно. Я нашел нескольких производителей, которые могли бы в сжатые сроки изготовить эти изделия. Но мне надо бы встретиться с ними, чтобы лично объяснить, чего мы от них ждем, и убедиться, что они в состоянии сделать все в срок. Некоторые из них находятся в Восточной Европе, но большая часть – в Африке; индийские и азиатские предприятия мы исключаем из-за их удаленности.
Ноам знал, что у него сильные аргументы. Известно ему было и то, как неохотно босс соглашался на командировки – из-за расходов, которые влекли за собой подобные решения. Политика фирмы была вполне прозрачной: находить выгодных партнеров и все переговоры с ними вести на расстоянии – по телефону, электронной почте, посредством телеконференций или же, в самых сложных случаях, прибегать к помощи посредников. Планы Ноама его взбесят, он испугается провала и заберет у него дело. Разумеется, Ноам упадет в его глазах как специалист, но ему было на это наплевать.
Дюшоссуа уставился Ноаму прямо в глаза и несколько секунд хранил молчание.
– Мне понятны ваши опасения, Ноам. Но признаюсь, что вы меня разочаровали. Я считал вас более боевитым, более ловким и никак не думал, что вы споткнетесь о первое же препятствие. Я потому вас и выбрал. Но поскольку мы не можем сейчас отступить, вот вам мое решение: будете работать с французскими производителями. Большинство из них сейчас на последнем издыхании, так что любой будет счастлив сотрудничеству с нами и пойдет на любые жертвы. Вы выиграете время на переездах и сократите сроки.
