– Вполне правдоподобно, – сказал Ноам.
– Да, действительно правдоподобно.
– И весьма утешительно для их родных.
– Когда методика срабатывала, – уточнил Ави. – Потому что многие очертя голову бросились в этот эксперимент, чтобы наладить связь со своими детьми, но не у всех это получилось. А методика продолжала развиваться. Пока ее применение не вышло за рамки чистой науки.
– То есть?
– Ну, кое-кто из аутистов начал вдруг выдавать знания, которых он не мог приобрести в той среде, в которой находился. Например, некоторые заговорили на языках, которых никогда не слышали.
– Какая-то фантастика.
– Ты еще не все знаешь. Израильские ученые применили эту методику, чтобы разговорить аутистов-евреев. Так вот, некоторые из них показали совершенно невероятное знание Торы и ее тайн. Такое под силу только очень большим эрудитам.
– Дичь какая-то.
– Только не для священнослужителей, потому что, согласно Торе, психические больные – это чистые души, которые приходят в этот мир, чтобы искупить последний грех перед обретением загробного блаженства или чтобы помочь близким искупить их грехи.
– Поясни.
– Согласно Торе, люди приходят на землю, чтобы самореализоваться, то есть чтобы проявить ту частичку божественного огня, которую они несут в себе и которая составляет основу их души. Этого можно добиться праведной жизнью. Когда они умирают, божественная искра возвращается к своему источнику – к Всевышнему. А их душа познает высшее блаженство. Если же они в течение земной жизни совершают ошибки, которые мешают осуществлению этого высшего замысла, их души снова возвращаются на землю, чтобы пройти через испытания, которые позволят им искупить прежние грехи.
– А психические больные – это как бы последняя фаза искупления?
– Некоторые из них. А некоторые – это уже чистые души. Но они возвращаются на землю, чтобы спасти своих родных. Их болезнь – испытание. Но на самом деле это шанс, который дается им, чтобы они могли прозреть и найти путь к истине. В голове у этих больных хранятся все знания, потому что их разум соединен с божественным источником.
Ави внимательно вглядывался в лицо своего собеседника и обрадовался, когда увидел выражение крайнего удивления.
– Впрочем, была еще одна книга, наделавшая много шуму: «Книга Аннаэль». В ней девочка по имени Аннаэль Шимони, страдающая аутизмом и много лет проведшая в полном молчании, рассказывает при помощи облегченной коммуникации о причинах своей болезни и о своем желании помочь родным приблизиться к Богу и исполнить свое предназначение.
– Позволю себе проявить здесь скепсис, – прервал его Ноам.
Ави пожал плечами.
– Что, Ави? Неужели ты в это веришь?
– А это уже вторая сторона вопроса: во что я верю. Потому что мы действительно можем свести эту тему к вопросам веры. Хочешь спросить, верующий ли я? Да. Я верю в некую высшую силу. Я каждый день ощущаю эту силу на улицах города. Называется ли эта сила Богом? Не знаю. Но, если оставить в стороне веру, всякий любознательный и духовно развитый человек в какой-то момент задается такими вопросами. Перефразируя Декарта: я любознателен, значит, я стараюсь понять; я стараюсь понять, значит, я сомневаюсь. Я сомневаюсь… э-э-э… значит, я верю, пусть частично, в то, что все в этом мире не может сводиться к одним научным теориям, которые на данный момент объяснили лишь ничтожную часть того, как устроен и действует наш мир. Короче, если что-то оказывается выше моего понимания, это вовсе не означает, что я должен это отбрасывать напрочь. В конце концов до Галилея было так же ненормально думать, что Земля вращается вокруг Солнца.
– Ну, это просто красивые слова.
– Возможно. Но тогда что ты, такой закоренелый рационалист, тут делаешь? Ты приехал получить ответы на свои вопросы – и не к кому-нибудь, а к девочке-прорицательнице, ведь так?
Ноам почувствовал, что попался, и махнул рукой.
– Скажем так: пойти по этому пути меня заставило некое стечение обстоятельств, – проговорил он. – Все началось с психотерапевта, которой я полностью доверяю, и вот…
– С психотерапевта? – насмешливо перебил его Ави. – Еще совсем недавно психотерапия считалась сплошным надувательством.
– Ладно, продолжим. Расскажи мне об этих новых пророках.
– Когда у некоторых детей открылись сверхъестественные способности, многие – верующие или просто суеверные люди – стали ходить к ним за ответами, как раньше ходили к каббалистам или ясновидящим. Дети принимали посетителей, давали советы, говорили, каким путем им следует идти, чтобы вновь обрести душевное равновесие, укрепить веру, добиться успеха в жизни, сделать правильный выбор. Но этому воспротивились сразу с двух сторон.
– Психологи?
– Да. Вернее, ученые вообще. Они провели серию экспериментов, доказывавших, по их словам, что на самом деле с посетителями общаются не аутисты, а помощники и что исключительным знанием обладают не психически больные люди, а те, кто водит их пальцами.
– Неприятный оборот для сторонников этой методики.
– Разумеется, они стали защищаться и оспаривать правомочность этих экспериментов. Но направлению в целом все же был нанесен удар. Вторыми, кто выступил против, здесь, в Израиле, стали раввины. Эти не оспаривали результаты, а воспротивились тому, как используются знания аутистов. Они ссылались на то, что Тора запрещает проявлять к кому-либо благоговение, подобное тому, с каким относились к прорицателям посетители, как запрещает и предсказания судьбы в любой форме. Эксперименты были остановлены, консультации запрещены.
– И что же, облегченная коммуникация исчезла?
– Нет, но для нее настали не лучшие времена. Методику продолжают применять, разные общества борются за ее признание. В Институте Вейценберга она по-прежнему используется для общения с аутистами, но посетителей к ним больше не допускают. И по-моему, это не так уж плохо, потому что использование этих детей в качестве каких-то инструментов производило тяжелое впечатление. Ну, ты-то особа привилегированная.
– Привилегированная? Я чувствую себя не привилегированным, а сумасшедшим, оттого что жду чего-то от этого свидания.
– Такой у тебя путь. Ладно, ешь. А то ты только слушаешь меня. На завтра я запланировал для тебя довольно насыщенную программу.
* * *
Они закончили ужин, и Ави отвез Ноама обратно в отель. Оставшись один в номере и глядя в окно на огни священного города, Ноам думал о том, что рассказал ему гид. В голове у него, перебивая друг друга, звучали два голоса. Первый, насмешливый, велел ему отказаться от этой встречи и возвращаться домой к нормальной жизни. Второй, более вкрадчивый, почти фальшивый, нашептывал, что ответ на волнующие его вопросы наверняка существует где-то совсем близко, на одной из улиц этого таинственного города.
* * *
