Я бросила взгляд на часы.
– Было приятно с вами познакомиться, – поспешно произнесла я, – но сейчас мне действительно пора идти.
Наоми одарила меня странной улыбкой и проводила взглядом до самой двери.
У Джима было такое лицо, словно ему хотелось передо мной извиниться, и я ободряюще кивнула ему, бросив взгляд на диванчик, где уснул его отец.
* * *
Сколько бы времени ни прошло, я, наверное, никогда не отделаюсь от привычки готовить из расчета на двоих взрослых и одного ребенка. Вот и сейчас, разогревая чугунную сковородку и наливая в нее оливковое масло, я словно чувствовала, как Джеймс обнимает меня за талию, прикасается губами к моей шее. Сколько раз я отстранялась от него, потому что была слишком увлечена работой? Сколько раз я говорила ему: «Только не сегодня»? Я бросила куриные грудки на сковородку, и они яростно зашипели. Теперь я бы все отдала, чтобы он был здесь! Как бы я хотела вернуть эти мгновения. Все без исключения.
Я порезала хлеб, смешала уксус, растительное масло и специи для того, чтобы полить листья салата, а затем выдавила на куриные грудки лимонный сок и посыпала их мелко нарезанным чесноком, как всегда делал Джеймс. Наконец, я открыла бутылку вина и плеснула немного в сковородку, вдыхая умопомрачительный аромат.
– Привет, моя любовь. – Я словно слышу слова Джеймса. До него никто меня никогда так не называл. Он был галантен, как истинный итальянец. Неисправимый романтик, мой Ромео.
– Я скучаю по тебе, – произнесла я вслух. Слова эхом отдались в полупустой кухне.
– Хочу, чтобы ты была счастлива.
– Но я не могу, – возразила я ему. – Нет счастья без тебя.
Он покачал головой.
– Ты должна попытаться.
– Не думаю, что получится.
– Сделай это ради меня…
Я смахнула слезу и отнесла тарелку с цыпленком, салатом и хрустящим хлебом на палубу. Был уже седьмой час, и, несмотря на то что ветер был совсем слабым, по поверхности озера скользили несколько яхт с надутыми парусами. Не успела я приняться за еду, как заметила, что к соседнему причалу в зеленом каяке приближается Алекс.
– Привет, – сказал он, вылезая на палубу. Мы посмотрели друг на друга. На сей раз он был одет в джинсы, синюю майку и серую бейсболку.
– Привет, – ответила я.
– Вижу, что сейчас вам не удалось спалить этот домик, – сказал он с лукавой улыбкой.
Я подняла тарелку с едой и улыбнулась в ответ.
– Видите? Я исправляюсь.
Он кивнул.
– Что бы это ни было, пахнет просто изумительно.
Я пожала плечами.
– Ничего особенного. Просто жареная курица.
– Все лучше, чем еда из тайского ресторана навынос.
Я вспомнила о лишней порции куриной грудки на сковороде, хлебе на доске и целой миске салата, с которыми мне одной явно не справиться.
– Не хотите ли присоединиться? – внезапно сказала я, с трудом узнавая собственный голос.
Он положил весло в каяк и улыбнулся еще шире.
– Вы не шутите?
– Нет, конечно. Но предупреждаю сразу – это не какое-нибудь изысканное блюдо для кулинарных книг.
– Вот это-то мне и нравится больше всего. Захвачу-ка я, пожалуй, фотоаппарат.
Вскоре он вернулся с камерой через плечо, снял бейсболку, прижал ее к груди и церемонно поклонился.
– Примите мою благодарность.
Я не могла не рассмеяться при виде его драматического жеста.
– За что?
– За то, что спасли меня от тайского ужина.
– Правда? А я обожаю тайскую еду.
– Не поверите, но я тоже, – сказал он. – Однако хотел бы я знать, что бы вы сказали после пятидесяти шести дней поедания зеленого карри с весенними роллами.
– Пойдемте, – предложила я, поднимаясь на ноги. – Я вас угощу.
Он прошел вслед за мной на кухню. Я наполнила тарелку и поставила ее на барную стойку. Он тут же выхватил фотоаппарат.
– У вас не найдется какой-нибудь скатерти или куска ткани? Что-нибудь, чтобы создать фон?
– Я вовсе не считаю, что мое блюдо заслуживает того, чтобы его фотографировали.
– Вы не правы, – возразил он. – Смотрите, как блестит бок цыпленка. – Я не стала признаваться ему, что это одно из немногих блюд, которые я умею готовить.
Я вытащила полосатое кухонное полотенце из ящика рядом с мойкой.
– Это подойдет?
– Вполне, – ответил он, глядя в объектив. Вспышка, потом вторая. Он сбросил туфли и взобрался на стойку. Я обратила внимание, как перекатываются его бицепсы, когда он поднял камеру и начал пристраивать ее над тарелкой. Еще несколько вспышек.
– Готово, – сказал он, спрыгивая со стойки. Его рука коснулась моей, когда он показывал мне сделанные кадры, на которых мое творение выглядело в сто раз аппетитнее, чем на самом деле.
– Вот это да! – изумленно воскликнула я.
– Недурно получилось, правда? – сказал он, радостно улыбаясь. – А ведь мы даже не прибегали к услугам фуд-стилиста. – Он наклонился ко мне и прошептал с заговорщическим видом: – Должен признаться, они такие зануды.
Алекс отрезал кусочек и положил его в рот.
– Очень вкусно, – сказал он, прикрывая рот.
Я улыбнулась.
– После тайской еды навынос покажется вкусным все что угодно.
– Не прибедняйтесь, – вполне искренне возразил Алекс. – Вы на самом деле замечательно готовите.
Я достала из буфета второй бокал.
– Налить вам немного вина?
– Нет, благодарю, – сказал он. – Я не пью спиртного.
Мы весело болтали о том о сем, пока он доедал ужин, а потом я снова наполнила бокал, и мы сидели на диване, откуда открывался потрясающий вид на озеро.
– Я нашла вашу книгу, – сказала я. – Ту, которая с рецептами барбекю.
Он серьезно посмотрел на меня.
– И как она вам показалась?
– Просто потрясающе. Премия Джеймса Берда – это впечатляет.
Он пожал плечами.
– Я набрал пятнадцать фунтов, пока над ней работал.
– И я понимаю почему. – Мне хотелось задать ему вопрос о соавторе, но я не решилась. Вместо этого я принялась расспрашивать его о прошлой карьере.
– Вам, наверное, не хватает путешествий. И потом, та работа, которую выполняли в Судане…
– Да, – ответил он. – Иногда скучаю по прошлым временам. – Он пристально смотрел на озеро, словно хотел, чтобы порывистый ветер унес его кораблик далеко-далеко. – Никогда не думал, что придется расстаться с карьерой военного корреспондента. Это мое призвание.
