Отключение было внезапным.
Но ведь человек погиб!
Как такое могло произойти и есть ли уверенность, что не повторится снова, еще и еще? Здесь ли, там ли, где угодно в большой стране.
Начальник Тамбовского гарнизонного госпиталя А. Миронов сказал мне, что без разрешения пресс-службы Московского военного округа интервью дать не может. Что ж, понимаю, армейская дисциплина. Но есть запись его объяснения на том же президиуме гордумы. Есть его обращение к мэру города А. Ильину, датированное роковым 15 января. О событиях этого дня. И картина вырисовывается следующая.
В 10 часов 20 минут в госпитале внезапно, без всякого предупреждения было отключено электричество. Жизнь сразу замерла. Остановилась вся действующая лечебно-диагностическая техника. Нетрудно представить, что это значит нынче в условиях любой больницы, но здесь особенная опасность возникла в реанимационном отделении, где медики как раз в это время боролись за жизнь полковника А. Ледовского. Ведь дыхательная и диагностическая аппаратура, с помощью которой проводились реанимационные мероприятия, мгновенно вышла из строя!
У врачей одна мысль: избежать самого худшего. Ясно, электричество почему-то выключено, и начинаются лихорадочные звонки из госпиталя в «Тамбовэнерго». Ответы на разных уровнях невнятные и противоречивые, но основной ужас в том, что нет конкретной реакции — свет не дают.
Главный врач в отчаянии ищет по телефону главного энергетика, который мог бы срочно вмешаться. Таковым на данный момент оказывается заместитель начальника «Тамбовэнерго» П. Абакумов.
Позже, когда непоправимое уже случится, начальник госпиталя — командир войсковой части 86691 подполковник медицинской службы А. Миронов — напишет в своей докладной мэру города: «В ходе телефонного разговора с представителем Тамбовской областной электросети г-ном Абакумовым П. Г. установлено, что аварийной ситуации на момент отключения электроэнергии нет, отключение произведено планово, согласно графику, утвержденному вице-мэром г-ном Бобровым А. Ф.».
К смыслу этого заявления мы еще вернемся. А в те минуты, секунды, когда вопрос стоял о жизни и смерти, начальнику госпиталя было не до выяснения, «планово» это произошло или «непланово». Он был озабочен одним: скорее дайте электричество! И последний, уже самый отчаянный звонок — прокурору:
— У меня умирает человек!!!
Свет дали только после этого. В 11 часов 40 минут. Но, как будет сказано в уже процитированной мною докладной, «в результате развившихся осложнений наступил летальный исход в 11.20».
Да, официально интервью мне подполковник медслужбы Миронов не давал. Но передо мной в официальном кабинете был ведь еще и просто Александр Евгеньевич Миронов — человек, которого, как и меня (да нет, наверное, больше, гораздо больше!), потрясло случившееся. Я понял, что он и сейчас ни о чем другом просто думать не может. Потому про звонок прокурору и другие, что ему предшествовали, у него вырвалось, видимо, с тем же отчаянием, с каким он тогда звонил.
А я долго молчал, прежде чем решился произнести вопрос, изначально представлявшийся мне кощунственным, но, уверен, у кого-то обязательно сидящий в голове: был бы жив человек, если бы не ЭТО?
— Для медиков главное — не все сделали, что могли.
Я прямо-таки кожей ощутил, насколько трудно дался ему ровный тон ответа.
И тут же он с этого тона сорвался:
— Конечно, кто-нибудь подумает или будет даже говорить, что человеку 73 года. Как ни дико, в нынешних условиях вообще это для некоторых чуть ли не оправдание чего угодно! Но ведь у меня и мальчишки лежат, наши сыны. И с любым из них то же может произойти! Вы понимаете?! В любое время. То есть на кон поставлены уже не бытовые приборы — на кону жизнь человеческая!
Почему и как случилось таков?
С любым то же может произойти. С любым из нас и в любое время.
Я это понял. И это, пожалуй, главный вывод из моего тамбовского расследования, жуткий диагноз, который, забегая несколько вперед, оглашаю вслед за военным врачом.
Не всегда случившийся в жизни факт, что называется, тянет на обобщение. Бывает, случай вполне исключительный. Но бывает — исключительность высвечивает определенную закономерность!
Здесь именно так. К неизбежным обобщениям приводит анализ совершенно конкретных событий и обстоятельств, которые имели место в городе Тамбове и привели к конкретной трагедии, происшедшей 15 января 2001 года в 11 часов 20 минут.
Подчеркну: я не делаю тех окончательных выводов, которые должен сделать суд, особенно по мере вины того или иного человека. Мне говорили, что уже начато следствие. Уголовное дело сразу было возбуждено военной прокуратурой Тамбовского гарнизона, затем передано в городскую прокуратуру, а когда я приехал — уже в областную. Говорят, по указанию из Москвы.
Значит, надо надеяться на основательное расследование?
Будем надеяться. Изъяты многие документы, имеющие отношение к делу, идут допросы имеющих к нему отношение людей.
Но немало при всем при том очевидного и бесспорного! Или, скажем мягче, почти бесспорного. На чем сходится абсолютное большинство людей, с которыми довелось говорить, и документов, которые об этом свидетельствуют.
Итак, первый вопрос: почему оказалось отключенным, причем внезапно, электричество в госпитале? То есть там, где оно, казалось бы, ни при каких обстоятельствах не может и не должно быть отключено.
Начнем с телефонограммы от 11 января: «АО «Тамбовэнерго» предупреждает о необходимости 50-процентной оплаты за потребляемую электроэнергию до 13.01.2001 года. Потребители, не выполнившие условия, будут принудительно отключены или ограничены до уровня аварийной брони с 15.01.2001 г.».
Подпись — Абакумов, и. о. зам. ген. директора АО «Тамбовэнерго».
Оговорюсь, это самое АО — дочернее предприятие печально знаменитого РАО «ЕЭС России», так что на этом примере мы можем конкретно видеть, каким образом действует машина Чубайса, парализующая и замораживающая целые регионы страны.
Как видите, сразу предъявляется категорический, неотвратимый ультиматум, в данном случае — тамбовскому муниципальному предприятию «Горэлектросеть», которое считается покупателем электроэнергии (наряду еще с 25 оптовыми покупателями — городами и поселками области). Причина понятна: неоплата.
Но в мэрии мне сообщают, что по итогам прошлого года город расплатился за электроэнергию на 113 процентов! Да, есть долги за предыдущие годы. Да, в первой декаде года начавшегося расплатиться еще не успели.
— Вы же знаете, какая это декада, — говорит мне первый вице-мэр Александр Филиппович Бобров. — Сплошные праздники! Не работают ни банки, ни предприятия. Мы смогли собрать в бюджет за эти десять дней лишь 4 миллиона рублей. И если платим за электроэнергию 18–19 миллионов в месяц, а тут с нас потребовали сразу 50 процентов этой суммы отдать, можете представить наше положение.
