Только сейчас Мишаня осознал, что он один. Надо скорее открыть входную дверь! Со двора ушкуйники били в дверь чем-то тяжелым, пытаясь прорваться Мишане на помощь. Тщетно! Она оказалась заперта на дубовый запор и для верности подперта деревянной оттоманкой. Сунув саблю в ножны, Мишаня отбросил оттоманку в сторону и откинул из пазов дубовый брус.
Сзади раздался шорох. Михаил резко обернулся и присел. Это спасло ему жизнь. Над головой, задев волосы, просвистело тяжелое лезвие секиры и вонзилось в дверь. В таком неудобном положении вытянуть саблю из ножен было затруднительно. Мишаня дотянулся до боевого ножа, выдернул его из ножен и, распрямляясь на ногах как на пружинах, ударил ножом подкравшегося врага. Им оказался мужчина лет сорока в арабских одеждах. Удар пришелся в грудь. Изо рта противника хлынула кровь, он завалился на спину и захрипел.
В это же время входная дверь распахнулась от резкого удара ноги, сильно стукнув Михаила в спину. От неожиданного удара он не устоял на ногах и упал на поверженного врага.
В дом ворвались ушкуйники. Двое бросились к лежащему купцу.
– Михаил, ты жив?
– Жив, только зачем так ногой по двери бить? Чуть не зашибли. Обыскать дом!
На удачу, араб оказался богатым. Из дома вынесли два сундука с ценностями. Но черт подери! Счет отнятым ценностям рос, однако отряд Михаила таял на глазах. С сундуками на ушкуи ушло четверо, и трое ушедших ранее пока не вернулись обратно. Вместе с Михаилом оставалось всего трое. Негусто! Если и дальше с боем придется брать каждый дом, то в три дня, что отводил на набег Костя Юрьев, не уложиться. Потому – надо поторапливаться.
Михаила подсадили на забор соседнего дома. Хорошо, что он не залез на забор, а только голову успел приподнять. И тут же – опустился. То, что он успел увидеть, ему не понравилось.
Перед входом в соседний дом стояли колонны, поддерживающие балкон. И за одной из колонн затаился лучник, держа стрелу на натянутой тетиве. Если начать штурмовать дом, одного-двоих лучник успеет отправить на тот свет.
План созрел сразу.
– Прокопий, выйди через калитку и стукни в соседские ворота. У дома лучник поджидает – отвлеки его. Камень брось, что ли!
Ушкуйник отпер доселе закрытую калитку, вышел в переулок, подошел к воротам соседнего дома и стал громко стучать в них ногой.
– Отпирайте подобру-поздорову!
Михаил подозвал Прохора.
– Давай, подними меня и стой.
Михаил взобрался на плечи Прохора, тот медленно стал подниматься.
Лучник натянул тетиву и напряженно смотрел на ворота, ожидая отсюда начала штурма. Михаил занес руку с ножом. Бросок!
В последний миг лучник уловил боковым зрением движение справа от себя, дернулся, но нож по рукоятку уже вошел ему в правый бок – почти в подмышку. Тенькнула спущенная тетива, стрела ударила в глиняный забор. Лучник выронил лук и упал ничком.
Михаил перепрыгнул через забор, отшвырнул ногой лук подальше, подбежал к воротам и быстро отпер. Уже вдвоем с Прокопием они вошли в дом. Не рвались, как прежде, безоглядно, памятуя о смерти Поликарпа.
В доме никого не было, только труп лучника у входа.
– Обыщите дом!
К этому времени через ворота прибежал Прохор.
Михаил же вернулся к лучнику, вытащил из тела убитого нож, вытер его об одежду и сунул в ножны. Набег только начался, пригодится.
Вниз спустились обескураженные ушкуйники.
– Ни людей, ни ценностей!
– Не может быть, дом богатый: везде ковры, кумганы медные да бронзовые стоят. Ищите подвал!
Они подняли один ковер, другой – нет лаза. Он оказался в соседней комнате, под ковром. Едва откинули ковер, как увидели деревянный люк с железным кольцом.
Прохор потянул за него, люк приоткрылся, тенькнула тетива, и из щели вылетела стрела, угодив Прохору в живот.
Прокопий оттащил раненого товарища в сторону.
– Вот суки, стрелу пустили!
– Сейчас мы их оттудова живо выкурим!
Ножом Михаил отсек кусок ковра, облил его маслом из светильника и поджег от жаровни. Кусок занялся чадящим пламенем.
– Подними саблей крышку люка, только сам не подставляйся.
Едва Прокопий приподнял саблей крышку люка за кольцо, Михаил швырнул в щель горящий кусок ковра. Люк сразу захлопнули. Щель по периферии люка осветилась красным, и вскоре из нее повалил дым. Внизу, в подвале, закашлялись.
– Приоткрой люк!
Прокопий саблей снова приподнял крышку лаза.
– Выходите все и без оружия, а то забросаем подвал горящей паклей и сожжем всех вас живыми. Город пал! – для убедительности добавил он.
Из люка валил едкий дым, в подвале кашляли.
– Сдаемся!
– Выходите по одному!
Прокопий полностью отворил люк.
Из подвала сначала начали подниматься женщины. Одна, вторая, третья, … шестая. Молодые и старые, наложницы и служанки. Потом показался старик, за ним, злобно сверкая глазами, подросток лет четырнадцати – чуть помоложе Мишани.
– Все?
– Все, больше никого нет, – покорно кивнул старик.
– Ценности где? Говори!
– Там, – старик указал на люк.
Из подвала продолжал валить дым.
– Ты и ты, – указал на старика и подростка Михаил, – лезьте и достаньте.
– Ты, урус, жалкий раб, свиноед! Как смеешь ты мне указывать? – рванулся к нему подросток.
Прокопий ударил его саблей поперек спины. Плюнул на упавшего.
– Это он Прохора убил, больше некому. Старик тетиву у лука не натянет.
– Собаке собачья смерть! Тогда ты полезай вниз со стариком. Поднимай ценности. Только сначала выбросьте сюда горящий кусок ковра, а не то сами задохнетесь.
Старик покряхтел да и полез вниз. Следом нырнул в люк Прокопий. Почти сразу из люка выкинули горящий кусок ковра, подцепив его на острие сабли.
Мишаня перебросил его на свою саблю, выбежал во двор и сбросил в бассейн. Уж очень едкий дым, даже глаза разъедал.
Из люка выбрасывали кожаные мешочки, приятно позвякивающие при падении.
Показалась голова Прокопия. Глаза его были красные, слезились. Он надрывно кашлял.
– Не могу больше! Дышать нечем!
Из люка выбросили еще два мешочка, затем показался старик.
– Все? Больше ничего нет.
– Ступай!
Старик, кашляя и покачиваясь, ушел.
– Отдышался?
Михаил сдернул с обширного ложа шелковое покрывало, уложил мешочки в центр, связал в узел.
– Неси на ушкуй!
