К Агенору присоединилась Вигдис:
– «С глаз тебя долой,
Ты сгубила мой покой,
Так сброшу страсти гнёт.
Тщусь тебя коснуться,
А надо бы проснуться,
Ведь ты – запретный плод».
По трезвому рассуждению, старинная песня уместнее звучала бы под сводами пиршественной палаты в каком-нибудь замке на высоком меловом берегу Энгульсея, но звуки необъяснимо слились в гармонию с пыхтением двигателя, свистом ветра, скрипом распорок ободранного кузова, и металлическими лязгами цилиндров на тросе. Линбьорг-рот на молнии стала подпевать, даже в глазах Антилепто кратковременно блеснула искра жизни.
Теорба отыграла, рапсод спросил:
– Теперь что споём? Может, и сыграет кто?
Сетник мог бы и сыграть, но единственная песня, что приходила на ум, была почему-то «На семь замков запирай вороного, выкраду вместе с замками
[266]
«, что могло навести слушателей на мысли.
– Сыграй-ка любимую Ружанину про Ре́рик-город, – сказала Акерата.
– Рерик? Где это? – удивился Кромвард.
– На дне Янтарного моря! – ответил вместо вестницы Самбор, обернувшись назад.
– Как на дне?
У схоласта был вновь готов ответ, но Акерата остановила его движением руки. Агенор вновь заиграл, и вестница запела, с хитринкой взглянув на Самбора:
– «Морячок молодой,
Морячок прекрасный!
Что ты видишь под водой
Этой ночью ясной?
Проникающий свет,
Из моря пустого…
Говорят, что там нет
Ничего такого.
Кто не верит – говорит.
А я верю, верю –
Там светильник горит
За каждой дверью.
Там шумит колесо,
Поет веретёнце.
Там вчерашнее всё –
И небо, и солнце.»
– И впрямь есть такой город? – спросила Вигдис. – Я что-то слышала про затонувший остров в Завечернем море….
– Это древнее поморянское предание! Во времена Дагомира… – Самбор явно рвался пуститься в пространные объяснения, но тут Кромвард своевременно порадовал:
– Вода вот-вот кончится!
– По идее, должно было хватить до Щеглова Острога? – обеспокоенно спросил схоласт.
– В возвратной трубе течь, похоже.
– Бронебойные пули, будь они неладны. Что ж делать?
– До Тректа осталось рёсты три, там была водонапорная башня!
Сетник сел, пытаясь глянуть через водительское бронестекло.
– Ладо, может, не стоит тебе прыгать? – обеспокоилась Вигдис.
– Пусть прыгает, – разрешила Акерата. – Только штаны пока не надевай, чтоб трубку не выдрать. И на корточки не садись.
Двигаться было даже не очень больно. Помогая себе руками, Сетник продвинулся вперёд, к Агенору, и принял полуколенопреклонённое положение между поворотными дырчатыми сиденьями для пулемётчиков. Если подойти к Кромвардову обычаю вождения критически, тяжёлый броневоз с высоким центром тяжести, возможно, и не стоило бы так гнать по местами покрытой снежной кашей узкой горной дороге, но его лихачество уже помогло Сетнику разминуться с несколькими гроссами стрел, так что жаловаться не стоило.
– Вон она! – указал Самбор.
Это относилось к восьмиугольному водяному баку из ржавого железа на раме из серебристого от старости бруса. Бак возвышался над приземистым бурым зданием на левом берегу Кемнадера – гелиоагерты на плоской крыше, сложенные летние столики и стулья у стены под навесом, и тоже изрядно ржавая вывеска «Трект Вода Топливо Пиво Пряники» перед поворотом с дороги на мост, если сооружение из дерева и верёвок, качавшееся над водой, заслуживало это название. По настилу, где примерно каждая пятая доска была сломана, Сетник не осмелился бы ехать и на электроцикле, оставшемся валяться в грязи недалеко от Бунгурборга. Кромвард не поехал по мосту, но сделал нечто ещё безумнее – машина повернула влево, за бронестеклом мелькнули бурые скалы, облачное небо, и верхушки сосен, под колёсами захрустела щебёнка, зашуршал песок, и наконец, зажурчала вода.
– Брод вроде перед поворотом был, – сказал водила.
Ущелье, по дну которого тёк Кемнадер, расширилось в долину с относительно плоским дном, и река действительно оказалась вряд ли глубже полутора аршин. Поднявшись на пологий западный берег, Кромвард подогнал машину под бак. Громко фыркнул пневматический тормоз, водила вытянул рычаг ручника, открыл бронедверь, и скрылся с напутствием:
– Агенор, Самбор – пулемёты!
– А там вообще есть кто? – с сомнением спросил схоласт, протискиваясь на своё место.
– Из трубы дым, – ответил рапсод, сдвигая запор левого люка над головой, по чаянию, чтоб поместиться за пулемётом, не скрючиваясь, как зародыш птицеящера в яйце.
– У вас есть пять диалептов, кому до ветру надо, – недовольно сообщил Кромвард. – Бак у него, видите ли, с прошлой зимы прохудился!
Сетник выглянул в открытую дверь. Некто, предположительно ученик корчмаря, вышедший из ухожа, разворачивал тканевую кишку пожарного насосика на тележке. У крольчатника, обтянутого крупноячеистой сеткой, стоял жёлто-бело-рыжий пёс, недоверчиво глядя на грузовик.
– Я пойду, – сказала Вигдис. – Акерата, тебе помочь с детишками?
– Только со мной! – предупредил подстаршина.
– Мы вместе, – успокоила жрица. – Вигдис, неси Геалу, Линбьорг, бери Антилепто. Сетник, выведи Скуту. Да, сапоги можешь обуть, только штаны не надевай.
Повитуха вытащила из сумки плоский пластиковый прямоугольник и принялась возиться с девой на носилках, прикрыв её спиной. Прежде чем обуваться, Сетник решил слегка привооружиться – его пояс, ладунка, пневмопих, и обрез оказались в той же грузовой сетке, что и сапоги.
– Поули, уеуо, – сказал Скута с перевязанным лицом, поднимаясь.
Сетник обул второй сапог, взял незрячего воина за руку в нарушение правила из третьей дюжины, и полез наружу. В корчму вели распашные двери на пружинах, открывавшиеся в обе стороны. Наружная потрёпанность здания оказалась обманчивой, а возможно, и намеренной. Внутри с потолочных балок висели окорока, копчёные рыбины, колбасы, связки чеснока и сушёных перцев, а под стеклом прилавка-холодильника красовались пироги, как гласили рукописные карточки, с яблоками, сливами, миндалём с малиной, и земляникой с ревенём. Пряников в виду не имелось, зато на верхней полочке над пирогами на стеклянных блюдцах лежали пирожные. На почётном месте красовалась парочка любимых Вигдис ореховых.
– Где?.. – спросил Сетник.
– За шкурой, – ответил старец за прилавком.
Из его взглядов и движений следовало, что справа от подсвеченного холодильника было спрятано оружие, скорее всего, длинноствол, а за пивными бочонками вдоль северной стены таилось что-то ценное.
