– Перегрелся, но не критически, – заключил жрец, похлопав волкодава по шее. – Сейчас за носилками пошлю.
– Капельницу ему не надо? – озабоченно спросил конунг.
– Кромбранду скажу, чтоб на холод его положил, и в мокрые полотенца завернул. Если не полегчает, тогда уж капельницу и кислород.
– Скольких потеряли?
– Раненых три дюжины восемь, – ответил целитель конунгу. – Сколько убито, понять тяжелее – как их счесть?
Лютомысл махнул рукой в сторону нагромождения тел. В нём преобладали яки, но ближе к верху в куче виднелась и задняя часть альбингского пони.
– Зато всё чолдонское войско положили! – гордо сказал Дубтах сын Лугдаха. – Утомительное это дело, что-то меня жажда разобрала!
С этими словами, вождь направил коня к качавшемуся в трёх пядях над землёй краю рампы. Конь ловко вспрыгнул на размеренно двигавшееся мимо покрытие, копыта прозвенели по металлу, и Дубтах скрылся в замке.
– Вы двое его не снесёте! – обратился Лютомысл к лекарям с носилками. – А ну, Кеннис, и кто там с тобой, помогите! На три! Раз, два, три!
Когда пса поднимали на носилки, он поднял голову и лизнул Горма, поддерживавшего его под левое плечо, в нос.
Горм и Самбор поднялись в сёдла. Их скакуны шагом двинулись за замком.
– «Всё чолдонское войско положили»… – передразнил венед.
– Не серчай на мою бестолковость, Самбор свет Мествинович, но говорят: спросишь – на диалепт будешь посмешищем, не спросишь – на всю жизнь! И мне понятно, что в помине не всё, но что это тогда было-то? – спросила Сивояра, дева с длинноствольной пищалью, установленной за недавно бывшим прозрачным щитом в нелепо выглядевшем вертлюжном приспособлении, прикреплённом к луке седла.
– Что серчать-то, Сивоярушка? Русал мутливый их разберёт! – Самбор развёл не обременёнными поводьями руками. – То ли это чолдонское представление о засаде, то ли о разведке боем, то ли вообще отсебятина того йожеложца в сиилапане. Меч конунгов жалко…
– Не беда, – успокоил Горм. – Я их сразу полдюжины заказал…
Пока Буах осваивался с мыслью, что волшебные мечи нынче заказывают по полдюжины, конунг замолк и поднёс указательный палец к уху, вернее, к тому месту шлема, под которым это ухо скрывалось.
– Точно? – конунг прислушался к ответу невидимого собеседника, потом обратился к ехавшим рядом с ним. – Вот теперь «всё чолдонское войско» и впрямь валит! Из-за Ярыкского перевала показались!
Самбор вытащил из ящика в броне своего быка плоскую прямоугольную коробку с застеклённым верхом, чем-то щёлкнул, что-то подкрутил, и передал Горму.
– Вот где накрыть их! – венед ткнул пальцем в стекло. – Чтоб ударные волны наложились!
– Аринбьорн, передай управление огнём Атаульфу! – приказал конунг. – Лучшее место для удара – между перевалом и… Бывшей Заставой!
– Застава – тоже чолдонцы постарались? – вновь спросила любопытная дева.
– Нет, тенктеры сожгли в прошлом веке, – объяснил конунг.
В знании местности, Горм скорее всего мог бы потягаться со щегловским старожилом, даром что ранее ни разу не был в Щегловом Остроге, а все сведения почерпнул из карт и книг.
Над рампой рявкнула сирена. Замок замедлил движение и с многолосым механическим стоном приник к земле. Над башнями медленно поднялись соединённые в сотообразные пучки металлические трубы, закопчённые, безобразные, и никак не украшенные. Их наводила на цель не рука смертного, а двигатели, непостижимым для Буаха образом управляемые машиной-тьетоконом Атаульфа волшебника. С гневным рёвом, трубы изрыгнули чёрные тела снарядов, за которыми полыхали языки бело-жёлто-рыжего пламени. С другой стороны каждого пучка труб густо заклубились облака серого дыма. Рёв стих, металлические соты опустились в башни. Там, в погибельном зловонии и жаре, ученики Атаульфа и ралландские воины в особых доспехах с гермошлемами заталкивали в трубы новые снаряды. Огне-, снарядо-, и дымоизвержение повторилось ещё дважды.
Горм сказал что-то, но звон в ушах Буаха был слишком громким.
– Я не слышу, конунг!
Тот указал на юг. За пологой горой с развалинами примерно в полурёсте творилось что-то диковинное, словно стрельба из замка подбила грозовую тучу, и та, как аэронаос, потерпела крушение. Над распластанной и продолжавшей громыхать тучей, внутри которой что-то вспыхивало, стали подниматься, извиваясь и сплетаясь друг с другом, хвосты более светлых дымов. По мере их сплетения, хвосты становились ярче, пока из середины тучи не начал расти к небу, медленно качаясь и кружась, огненный хобот.
Конунг подвёл коня поближе к Буахову, указал на светившиеся надписи под стеклом Самборовой коробки, и крикнул:
– За развалинами Кулашева долина, за ней последний перевал, а за тем перевалом – Щеглов Острог. Подъедем? Ты тоже!
Последнее относилось к конному фотокитонисту, ухитрившемуся пережить бой. Эаханн быстро набрал скорость, крупной рысью устремившись вверх по дороге к развалинам Бывшей Заставы. Кроме Буаха, энгульсейского вестовщика, и Самбора, за конунгом отправились Койль, Келтхайр сын Утехайра, Кромослав, и Дубх, вождь альбингского клана Йен-Аброах, с оруженосцем. Вдогон за небольшим отрядом поспешал на своих двоих и Торчин – не то жрец, не то вестовщик, не то городской сумасшедший из Альдейгьи, с записной книжкой и фотокитоном, но без оружия и доспехов.
– Где ж все дикари-то? – Кромослав недоумённо оглядывал долину в диоптр.
Брусовский вождь едва избежал смерти в битве – рядом с ним взорвалась ранкеновская колесница, подожжённая чолдонским огненным снарядом. Иссиня-чёрные крылья по большей части сгорели, досталось и лисьим хвостам с эпиорнисовыми перьями, украшавшим огромного жеребца.
– Вон! – Дубх указал на основание огненной тучи.
– Погибель! – восхитился Кромослав. – Чем крайних так накрыло? Эти вроде и не сгорели?
– Ударной волной, – объяснил Самбор. – Подъедем ещё поближе? Примерно через четверть поприща, схоласт объявил:
– Приехали! Стой! Гардарский чеснок!
Буах глянул вперёд и вниз. Почва была усеяна зазубренными четырёхконечными металлическими рогульками, устроенными так, что одно остриё всегда торчало вверх.
– Как?.. – начал Дубх.
– Атаульфова хитрость! – Самбора положительно переполнял восторг и по поводу хитрости, и по поводу возможности её истолковать. – Сначала вышибной заряд разбрасывает колючки, потом срабатывает взрыватель термобарического заряда, так что по периметру зоны поражения образуется полоса заграждения!
Ничего не поняв из этого объяснения, Буах уставился вверх. Гул огненного вихря устрашал даже на расстоянии. Вокруг основания медленно двигавшегося столба пламени кружились, время от времени загораясь на лету, кусты качима и свинчатки, ошмётки разорванных на части яков, и мёртвые чолдонцы.
