Знакомая тема…
– Я ничего не слышал про это.
– Это… засекретили. Думаешь… такое говно… можно в прессу пускать, а?
– Ну… п…ц.
– Полный, братишка. Мы думаем, он убил Короля. По этой мрази давно… могила плачет. Надо выбираться…
Я покачался на стуле… он поддавался.
– Давай для начала освободимся.
– Как…
– Сиди на месте…
Освободиться нам удалось за счет того, что я поставил стул так, чтобы мои руки касались рук Герта, – у нас у обоих они были связаны сзади. У ублюдков не нашлось для нас нормальных наручников, ни железных, ни одноразовых, и они использовали для связывания нас широкий серый скотч
[104]
. Вот его-то мы и размотали с трудом, после чего можно было освободить уже ноги. И это мы сделали.
Ошибка номер четыре – они оставили в одной комнате действующего оперативника 22SAS и отставного бойца спецназа внутренних войск России. Очень большая ошибка.
– Эй, вы! – заорал Герт. – П…ры! Я вашу маму е…л!
…
– И вашего папу…
По двери застучали.
– Заткнись!
– И Аллаха!
Существовало много разных способов вывести ваххабитов и вообще восточных людей из себя. Там у всех обостренная гордость, и люди совершенно по-другому относятся к оскорблениям. Те выражения, которые вы используете для связки слов в предложении, на Востоке могут стать причиной вашей гибели. Но самый верный способ вывести из себя ваха – это сказать что-то плохое о Пророке Мухаммеде, о его семье или об Аллахе Всевышнем. Это почти гарантированный взрыв агрессии, во время войны в Средней Азии мы нередко записывали на дешевый китайский магнитофон похабные истории про Пророка Мухаммеда (чаще всего связанные с его отношениями с Аишей, которой на момент брака было девять лет), после чего бросали где-нибудь на нейтралке и гасили огневые точки мусликов, которые пытались разбить пулеметными очередями магнитофон. В данном случае те, кто нас охранял, продержались недолго…
Риск это был? Да, риск, но небольшой. Если этот псих собирается получить за нас деньги – он не мог не сказать своим торпедам не убивать нас…
Щелкнул замок, вломился один из охранников – молодой, на голову ниже меня, черная повязка с шахадой на голове. Носа нет, вместо него две дырки, сама голова – странной, гидроцефалической формы – значит, из Халифата. Наследие ядерной войны и близкородственных связей…
– Что ты сказал, ишак?!!
– Я твоего папу…
Герт легко перехватил летящий на него приклад автомата, а я выхватил из-за пояса гидроцефала, из самодельной кобуры пистолет и дважды выстрелил в дверной проем, во второго, не пришедшего в себя от удивления боевика…
Помещение, где нас держали, было небольшим, жарким и шумным. В два прыжка я оказался у двери, осторожно выглянул, пригнувшись как только возможно, обычно человек, если целится, он целится на уровне своей грудной клетки, и, пригнувшись, ты можешь выиграть долю секунды, которая и решит все. Боевик, в которого я стрелял, был убит наповал, других не было, там был коридор и лестница. За спиной раздался сдавленный крик… похоже, Герт разобрался со своим. Не желая терять зря времени, я зацепил автомат, которым был вооружен убитый боевик, сдернул его… «Калашников», но странный – длина ствола как у «АК-104» – но это не «АК-104», приклад нескладной, пластиковый и пламегаситель без дожигателя, как на длинном. Плох он или хорош – это автомат, почти с таким же я начинал во Внутренних войсках, и он убивает ничуть не хуже, чем без малого сто лет назад, когда был изобретен…
Герт хлопнул меня по плечу – он уже разобрался с «гидроцефалом», забрал его автомат и снаряжение-разгрузку, примерно такую, какие использовали лет тридцать назад и которые продавали на базарах Халифата (еще и радиоактивные). Сейчас Герт занял позицию у двери, а я нацепил разгрузку (мельком отметил – морская, да еще с бронепластинами, видимо, нашли на каких-то старых складах береговой охраны), бросил Герту трофейный пистолет («ТТ», турецкий
[105]
) и достал свой, что достался мне с разгрузкой. Этот получше будет – польский пятнадцатизарядный «Рогун», да еще с прицелом «красная точка» на кожухе. Похоже, у них достаточно денег, чтобы покупать оружие не в Халифате, а у нормальных поставщиков.
Хотя о чем это я? Бадоев, гад, им все, что угодно, подгонит…
– Давай быстрее!
Из пистолета я выстрелил в пол, чтобы проверить, работает он или нет. Из автомата стрелять не стал, побоялся рикошета…
От двери гулко бахнул «калашников». Ответных выстрелов не последовало.
– Минус!
Как мне это нравится. Вы просто не можете себе представить, что чувствует человек, который только что сидел связанный и его судьба была в руках других людей, а теперь он свободен и автомат приятно лежит в руках, давая знать, что если ты и умрешь сегодня – то умрешь как мужчина, а не как баран на бойне. А это очень важно – правильно умереть, не менее важно, чем правильно жить.
Я похлопал Герта по плечу.
– За тобой…
Герт двинулся вперед, пригнувшись, а я, наоборот, в полный рост, держа пистолет наготове. Если у вас нет щита – ваше спасение может заключаться в том, чтобы работать одновременно двумя стволами по двум уровням. Тактика примерно одинаковая, что в 22SAS, что в спецназе внутренних войск – такая же одинаковая, как и баллистика пули…
На повороте лежал убитый Гертом охранник, тоже молодой, бородатый. Герт прошел угол, крикнул: «Чисто!» Обирать бородатого не было времени, но я закинул за плечо еще один автомат, наскоро выбрал из почей то, что смог, три магазина, два протянул Герту, один оставил себе. Боезапас надо пополнять всякий раз, как только есть такая возможность.
Интересно, они услышали стрельбу или нет? По идее, не услышать не могли. Тогда что они будут предпринимать? И сколько их? Как минимум один глушак у них есть. И один ублюдок с подготовкой Полка…
Лестница!
– Чисто! Пошел!
Герт перебежал ко мне, сунул трофейный магазин и гранату – тоже не сидел сложа руки…
– Аллаху Акбар!
Вместо ответа что-то стукнуло сверху.
Граната, что ли…
– Граната!
Мы бросились назад, повалились на стальной, мелко вибрирующий пол, но граната не взорвалась. Вместо этого из нее повалил едкий, удушливый дым…
