Подарок представлял собой новые альпинистские часы фирмы «Суунто». К часам прилагалась записка: «В магазине утверждали, что это мечта любого скалолаза. Показывают температуру, атмосферное давление, высоту над уровнем моря. Есть даже встроенный компас. Вы их заработали. Вы заслуживаете их больше, чем кто-либо еще».
Я не мог отвести взгляд от письма. Меня беспокоило слово «мы».
Я наблюдал за ней издали. Судя по позе, к ней вернулась уверенность в себе, боль прошла. Она была красавицей. Впервые за долгое время эта мысль не вызвала у меня стыда.
Винс стоял с ней рядом и выглядел счастливым. Прямо участник стендап-шоу! В горах у меня составилось о нем представление, не соответствовавшее действительности. Теперь я видел, как ей повезло. Она сделала хороший выбор. Если бы не она, мы с Винсом могли бы подружиться.
Я держался в тени, сбоку, и заглядывал в окна. Время от времени я посматривал на свои новые часы. Я опоздал и теперь нервничал. В руках я теребил пластиковый пакет. Я купил два диктофона: для нее и для себя. Последняя разработка, удвоенная емкость памяти и удлиненный срок службы заряженных батареек. Сначала идея показалась мне заманчивой, но теперь я так не думал. Я достал диктофоны из коробочек, вставил в один батарейки и включил запись.
Привет, это я, Бен. Я получил ваше приглашение. Спасибо, что подумали обо мне. О нас… Знаю, вы были заняты. Рад видеть вас снова на ногах. Похоже, нога отлично зажила. Я доволен. Здесь много народу. Все пришли на ваш праздник.
Хочу вам сообщить, что сдержал обещание. Я навестил Рейчел. Принес ей орхидею под номером 258 и бутылку вина. Рассказал ей про приключение. Проговорил почти всю ночь. Проиграл ей запись, целиком. И спал с ней. В первый раз за долгое время.
И в последний.
Я должен был ее отпустить. Она уже не вернется. Слишком велико расстояние. На те горы, что выросли между нами, мне не взобраться.
Я подумал, что вам надо об этом знать.
В последнее время я много думаю о том, как начать все сначала. Одинокая жизнь получается не такой, как я полагал. Я даже стал заглядывать на веб-сайт «Одинокий полет». Ирония судьбы, правда?
Все оказалось очень непросто. Рейчел была моей первой любовью. Первой и единственной. Я ни с кем больше не встречался, никогда не был ни с кем, кроме нее.
Я вам этого не говорил, потому что считал неправильным, но даже в худшем виде, без косметики, со сломанной ногой, верхом на бутылке, со швами на лице, вы были моей желанной спутницей. Потеряться с вами лучше, чем найтись одному.
Я хотел поблагодарить вас за это.
Если Винс вам этого не говорит, если не водружает вас на пьедестал – то это его упущение, это он зря. Если он забудет о том, какая вы необыкновенная, позвоните мне, я ему напомню. Я хорошо разбираюсь в том, что следует говорить мужьям.
После Рейчел… я не знал, что делать, как жить, потом собрал себя по кусочкам, запихал в мешок и забросил за плечо. Шли годы, а я таскал себя самого на спине, как мешок с камнями, впрягался в сбрую и тащил сани. Собственная история резала мне плечи.
Потом я полетел на ту конференцию, очутился в Солт-Лейк, и по непонятной причине рядом со мной сели вы. Я услышал звук вашего голоса, и мой мешок опустел, куски меня самого рассыпались. Голый, сломленный, я думал, даже надеялся, что так может завершиться нерассказанная история моей жизни. Не высеченная болью, записанная без угрызений совести, звучащая эхом в вечности.
Но здесь, прячась в кустах, я разрываюсь на части. Этим частям уже не срастись: «И вся королевская конница, и вся королевская рать не могут Шалтая-Болтая поднять». Где им, когда у меня самого отнимаются руки?
…Забавно, в своей жизни я любил двух женщин, и теперь я лишился обеих. Интересно, как это расценивать? Я хотел преподнести вам подарок, но что сравнится с тем, что преподнесли мне вы?
Эшли… в благодарность за одно это… я желаю вам всяческого счастья.
Я выглядывал из-за ствола кизила и пялился в окно. Она смеялась. У нее на шее висел бриллиант, свадебный подарок Винса. Ей шли бриллианты. Ей шло все на свете.
Я оставил диктофон включенным на запись, нашел в кармане две последние запасные батарейки, скрепил их резинкой, засунул все это в коробочку, закрыл крышку, перевязал ленточкой и, не приложив карточки, шмыгнул в заднюю дверь и спрятал свой подарок под горой других подарков. Через 36 часов они улетят на две недели в Италию. Она найдет мой подарок, когда вернется.
Я прошагал через темный сад, завел машину и покатил по шоссе I-75 на юг. Ночь была теплая, и я приехал домой с опущенными стеклами, весь в поту. Обычное дело.
Дома я переоделся, взял второй новый диктофон и вышел на пляж, к самой кромке воды. Я провел там много времени. Лайнус со своим одеялом, вылитый персонаж комикса
[25]
. Пятясь от океанской воды и пены, я крутил в руках диктофон, не зная, что сказать, с чего начать.
Когда из-за горизонта стало выползать солнце, я включил запись, сделал три шага вперед и зашвырнул диктофон так далеко, как смог. Он перевернулся и канул в утренний свет, в пену откатывающейся волны.
Глава 51
Меня разбудило мяуканье кошек на крыльце. Их число пополнилось, завсегдатаи привели друзей. Возглавлял нашествие красивый черный кот с белыми лапками. Я дал ему кличку Сокс. Его подругой была игривая, легко переходившая на ласковое урчание кошечка с длинным хвостом, длинными усами, острыми ушками. Вечно она терлась об мои ноги и норовила запрыгнуть на колени. Ее я прозвал Эшли.
Я взял отгул и решил провести его дома. Опираться на ограждение веранды с горячей кружкой в руках, пялиться на океан, слушать волны, дискутировать с кошками. Ловить отзвуки смеха. Эшли всегда была неподалеку: и кошка, и память. Я долго вспоминал снежные горы и вскоре после наступления темноты задремал. Мне приснилось, что она сидит с Винсом в гондоле под ярким солнцем Венеции. Она прильнула к нему, он ее обнимает. Оба загорелые и выглядят счастливыми.
Мне эта картина не понравилась.
За несколько часов до рассвета я сполз с кровати. Полная луна висела низко над горизонтом, отражаясь в каждой набегающей волне и беззвучно отбрасывая на пляж мою тень. Я зашнуровал кроссовки, наслаждаясь теплым бризом. Над моей головой тихо пролетал клин пеликанов, ловя восходящие воздушные потоки и перечеркивая своей тенью мою.
Я побежал на юг, борясь с ветром. Был отлив, весь пляж принадлежал мне. Я бежал вдоль извилистого края воды час, другой. В дюны вел одинокий след черепахи, выбравшей эту ночь для того, чтобы отложить яйца.
Когда вдали показался Сент-Огастин, я развернулся, опустил на глаза темные очки и устремился назад, домой. Всходило солнце, ветер подгонял меня в спину. Не было ни мороза, ни всепроникающего снега, ни его вкуса во рту, напоминающего о голоде, ни белой пустыни, ни тяжести саней, ни – это было заметнее всего – голоса Эшли.
