Я сам удивился, до чего все оказалось просто.
Но встал следующий вопрос: выдержит ли материал покрытия волочение по камням, льду и прочим поверхностям на протяжении многих миль? Ни за что!
Отсюда следовал вывод: необходимо было укрепить днище. Это увеличивало трение, но иначе крыло быстро продырявилось бы. Где взять железный лист? Искал я недолго. Поддон мотора представлял собой листовой металл. Одна его сторона сильно пострадала от удара, зато другая, что называется, отделалась царапинами. Я был очень благодарен механику, который закрепил поддон легко откручиваемыми болтами. Я снял поддон, привязал его под крыло примерно в том месте, где предстояло сидеть Эшли, и залюбовался своим изделием. Оно могло сработать. То есть просто было обязано!
Я набил рюкзак всем, без чего нельзя было обойтись, в том числе жареным мясом – увы, оно даже отдаленно не походило на филе миньон! – и привязал все это добро поперек крыла так, чтобы оно служило Эшли подпоркой для ног.
Я дал ей четыре таблетки адвила, напоил водой. Цедя воду, она слушала мои объяснения.
– Я не знаю точно, в какую сторону идти, зато уверен, что на северо-западе, позади нас, высокие горы, и мы с вами не горные бараны, чтобы по ним скакать. Вон там, – я показал рукой, – плато понижается в юго-западную сторону. Туда же стекают местные речки. Все просто: нам надо вниз, и, на наше счастье, это единственный путь туда. Я впереди, вы сзади. Я ни на минуту не выпущу вас из рук. На плоскости я буду тянуть вас с помощью ремня и лямок рюкзака. Вопросы?
Она жевала мясо, покачивая головой. Я осмотрел и закутал ее ногу, застегнул спальный мешок, натянул ей на уши шапку.
– Впервые ваша нога оказалась ниже сердца. За день она отечет. Лучшее средство от этого – лед на ночь. Вам будет… немного некомфортно. – Она согласно кивнула. – Но больнее всего будет прямо сейчас, когда вы будете покидать наше убежище.
Она стиснула зубы. Я подхватил ее под мышки и потянул к носилкам, передвигая на несколько дюймов за один раз. Спальный мешок легко скользил по снегу и льду, но когда возникло препятствие в виде камешка или корешка, получился рывок, и от боли в ноге она заорала во всю глотку и поспешно отвернулась. Ее вывернуло наизнанку: все, что она съела, включая таблетки, очутилось на снегу. Я вытер ее рот и потный лоб.
– Простите.
Она молча кивнула. Я слышал, как скрежещут ее зубы.
Я дотянул ее до крыла, поместил на него вместе со спальным мешком и вернулся за Наполеоном, устроившим мне радостную встречу. Я взял его и посадил рядом с ней. Эшли обняла собачонку, но глаз не открыла. Она была вся в испарине.
Я подложил ей под голову рюкзак Гровера, закрепил рядом с ней лук и удочки. Получился сильный перегруз, но я исходил из того, что лучше иметь, но не нуждаться, чем нуждаться, но не иметь, даже если это означало лишний вес. Правда, я не взял с собой оба наши лэптопа, мобильные телефоны, свои и ее рабочие бумаги, сочтя все это бесполезным грузом.
Напоследок я еще раз обшарил нашу стоянку и соорудил веревочную связку между собой и Эшли. Если все остальное улетит в пропасть, она останется привязанной ко мне. Правда, в случае падения вниз я увлеку ее за собой…
Я прощался взглядом с нашим пристанищем, с могилой Гровера на скале, с выцветшим следом крови раненой пумы среди камней. Потом посмотрел вниз, туда, куда мы держали путь. Определил направление по компасу – знал, что по мере спуска, в зарослях, обзор будет становиться все хуже. Наконец застегнул куртку, впрягся в свое изделие, сделал шаг, другой, третий… Футов через двадцать я спросил:
– Вы в порядке?
Через секунду она ответила «да». То, что ответ не сопровождался дробью зубов, сказал мне больше, чем содержание самого слова.
Я не знал, сколько миль нам надо преодолеть, десять или сто, но первые двадцать футов были так же важны, как все предстоявшее расстояние.
Ну, почти так же.
Глава 22
Первый час мы больше помалкивали. Снегу было почти все время по колено, местами и больше. Пару раз я проваливался по грудь и долго выбирался. Эшли это не тревожило, а меня лишало сил. Мое продвижение глубокий снег затруднял в два-три раза, зато ее он избавлял от толчков. Я сосредоточился на дыхании, на том, как я тяну свою поклажу, и не торопился. Боль в боку усилилась.
Мы ползли вниз с нашего плато, к речке, в которой я ловил форель. По пути нам встретились хвойные заросли. Ветви облепило мерзлым снегом. Заденешь такую – и получишь тяжелый заряд снега в спину.
Где-то через час, когда позади осталась примерно миля, она сказала:
– Простите, док, но мы еле тащимся. Не хотите поднажать?
Я рухнул в снег рядом с ней, тяжело дыша. Моя грудь судорожно вздымалась и опадала в разреженном воздухе, ноги отваливались. Посмотрев на меня, она похлопала меня по лбу.
– Дать вам бодрящего напитка?
– Сделайте одолжение!
– Знаете, о чем я думаю?
– Лучше не знать, – ответил я, чувствуя, как по спине у меня бегут струйки пота.
– О том, что сейчас в самый раз пришелся бы чизбургер. – Я кивнул. – Двойной. С двойным сыром.
– Ясное дело.
– С помидорами. Только чтоб вкусные! С лучком. Ну, и кетчуп, горчица, майонез.
Сверху падали белые ватные хлопья. Очередной авиалайнер чертил в небе полосу на высоте 30 тысяч футов.
– Пусть бы добавили огурчиков.
– И две порции картошки, – подхватил я.
– Я бы, кажется, слопала сейчас дважды по столько.
Я показал на небо.
– Это жестоко: мы видим их как на ладони, а они нас нет.
– Почему бы не развести большой костер?
– Думаете, это поможет?
– Вряд ли. Но нам стало бы легче. – Потом она перевела взгляд в ту сторону, куда мы тащились. – Ладно, впрягайтесь. – Она постучала по крылу. – Эта штуковина сама по себе не ездит. Что-то я не вижу места для батареек.
– Вот и я час назад это понял. – Я поднялся и немного прошел вперед. – Сделаете мне одолжение?
– Лучше не рискуйте.
Я дал ей чистую бутыль.
– Нам нужно много питья. В пути набейте бутылку снегом и засуньте к себе в мешок, чтобы растопить снег своим теплом. К чему нам есть холодный снег? Не возражаете?
Она взяла бутылку, открутила крышку.
– Можно задать вам вопрос?
Было градусов двадцать мороза, но у меня тем не менее взмок от пота лоб. Я стянул с себя куртку, чтобы она не промокла, и потащил «сани» раздетым. Все равно я обливался потом. На ходу это было не опасно, но плохо при остановках, потому что не было возможности обсохнуть и согреться. Приходилось сразу раскладывать костер и сушиться, и только после этого помогать Эшли.
