– Девочки, я ведь Кахе отомстила. – Манана улыбнулась и открыла веер.
– Как? – Шушана замерла на стуле. Из комнаты закричал Тенгиз, который звал мать, но Шушана даже на голос сына не среагировала.
– Каха у меня малокровный был. Мераби весь в него. Чуть что – давление, кровь носом. Сколько он анализов сдал, бедная Ляля глаза сломала его анализы смотреть! Когда он совсем лежал больной, ему диету специальную прописали. И я его с рук творогом кормила. Он мяса просил. Такой несчастный вид делал, будто сейчас умрет. Я ему говорю: «Если ты мясо есть будешь, еще быстрее умрешь», но он все равно просил. Наверное, поскорее в Пантеон собирался. Но я ему не давала мясное, жидким кормила и творогом. Я думала, что он от своих грехов страдать будет, а он по мясу страдал больше, чем по своим любовницам! Я его до самой смерти творогом кормила. Он еще полгода прожил благодаря этому! Его кишечник тогда совсем с ума сошел – я давала ему закрепляющее, а потом делала клизму!
– Да, отомстила, – хмыкнула Жужуна. – Бедный Каха.
– Это я бедная! – возмутилась Манана. – Сколько я с ним нервов пережила! Никто бы столько не пережил. Поэтому я и Нине не давала готовить! Если Мераби будет есть жирное, у него будет жирная печень! Такая жирная, как у его отца. И он умрет! Я же понимаю, что Нина не может кормить его творогом. Никто не смог бы мужчину творогом кормить, когда он мясо просит, только я смогла! Зачем мне нужно, чтобы Нина страдала так, как я? Она будет Мераби мясо готовить, как он хочет, и мой Мераби повторит путь своего отца. Я про его печень все знаю. Столько, сколько я, только Ляля знает. Она анализы видит.
– У Мераби что-то с печенью? Он болен? – удивилась Нина, которая впервые слышала о проблемах со здоровьем у Мераби.
– Нет! Он не болен! – ответила Манана. – Потому что он каждый месяц сдает свои анализы Ляле. Он не болен, потому что я за ним слежу. И жидкое ему варю. Он должен каждый день в четыре часа жидкое есть. Я сделаю все, чтобы он не был совсем Кахой!
– Почему же вы сразу не сказали? Я могу и сырники, и запеканку сделать. – Нина вдруг расчувствовалась, забыв о том, что только что бросила и Манану, и Мераби раз и навсегда.
– Нино, доченька, зачем я тебе сказать должна была? Чтобы ты на Мераби как на больного смотрела? Какая женщина захочет замуж, если мужчина для нее – больной? Он же будет совсем непривлекательный. Если бы ты сырники делала, Мераби что бы о тебе подумал? Зачем ему такая жена, которая мясо не готовит, а детской едой мужа кормит?
– Это все понятно, ты все правильно говоришь, Манана, но что мы делать будем? – спросила Жужуна.
– Если Нина вернется, я клянусь, я в ее руках забегаю! – объявила Манана.
Жужуна кивнула – обещание было серьезным.
– Нино, девочка, тебе сложно, что ли? – обратилась Манана к невестке. – Пойдем домой, а Мераби будет тебя завоевывать. Я не знаю, что с ним сделаю, если он тебя не завоюет! Если он не будет за тобой ухаживать, тогда он за мной ухаживать будет! Я лягу, начну умирать, и тогда он научится ухаживать!
– Иди, – сказала Жужуна Нине, поскольку угроза смертью была сильнее самой сильной клятвы.
– Иди, – поддержали эхом сваху Шушана с Ирмой.
И Нине ничего не оставалось, как взять так и не разобранный чемодан и отправиться вслед за свекровью.
Дома их встретил Мераби и две ближайшие подруги Мананы – Маечка и Ляля.
Мераби разливал вино, лично сварил кофе, шутил, делал комплименты Нине. Нина еще раз была вынуждена признать за Мераби чувство юмора, тонкое, интеллигентное. Он умел ухаживать. И вино было хорошим. Нина растаяла и расслабилась. Но особенно ее впечатлили лучшие подруги Мананы.
Маечка была кардиологом. Манана ей открыто завидовала, поскольку Маечка была врачом, а она – нет.
– Да ты почти врач! – смеялась Маечка. – Сколько ты Каху лечила, сколько Мераби!
– Да, во мне погиб врач! – соглашалась Манана.
– Нет, мама, в тебе погиб гениальный концертмейстер! – восхищался Мераби, подливая всем женщинам вино.
– Да, мой дорогой, это правда, – улыбалась Манана. – Я посвятила жизнь твоему отцу и тебе.
– И стала гениальной женой и матерью! – воскликнул Мераби.
– Нет, я стала гениальной вдовой и надеюсь стать гениальной свекровью, – заявила Манана. – Я обещала Нине, что буду в ее руках бегать, как не бегала в руках Кахи!
Нина давно заметила, что свекровь, когда нервничала или переживала, начинала по-другому говорить. Она вдруг переставала выговаривать звук «щ». Манана произносила «весч» вместо «вещь», «духотисча» вместо «духотища». Этот выговор выдавал крайнюю степень волнения. И сейчас Манана опять произносила «щ» как «сч» – Нина поняла, что она для свекрови хоть что-то да значит.
Впервые Нина увидела трех подруг – Манану, Лялю и Маечку – за одним столом, что тоже имело колоссальное, практически судьбоносное значение.
Отношения этих женщин были удивительные. Они дружили много лет, но как бы через друг друга. Втроем они собирались редко и по очень значимым поводам. Возвращение Нины стало именно таким поводом. Чтобы поддержать разговор, они обсуждали общих знакомых, погоду и с удовольствием вспоминали времена юности. При этом Манана обожала посплетничать с Маечкой про Лялю, а Ляля с не меньшим воодушевлением обсуждала с Маечкой Манану. Что не мешало Ляле потом с Мананой перемыть кости Маечке. Нина про это прекрасно знала и не переставала удивляться, что дружба может быть именно такой. Она даже думала, что, наверное, Шушана обсуждала ее с Ирмой, но Нина никогда не сплетничала с Ирмой про Шушану, а с Шушаной про Ирму.
Но у Мананы, Ляли и Маечки был выработан строгий кодекс поведения – они никогда, ни за что не передавали друг другу то, про что сплетничали. То есть Манана ни за что в жизни не сказала бы Маечке, что про нее сказала Ляля. А Лялю можно было пытать, но она бы не призналась Манане, что стало предметом ее сплетни с Маечкой.
Сейчас все они обсуждали Мераби.
– Мамочка моя, какой ты ужин устроил! – радовалась Манана. – Любой женщине будет такой ужин приятен! – Манана поглядывала на Нину, та кивала. – Маечка, ты помнишь, когда Мераби был маленький, какие у него были красивые ноги! – восхищенно продолжала Манана. – Особенно колени. У девушек таких коленей нет, как у моего Мераби. Ножки балерины!
– Да, очень красивые ноги, – соглашалась Маечка.
– Мераби, покажи, какие у тебя ноги! Хотя бы колени покажи! Если Нина увидит твои колени, она в тебя обязательно влюбится! – заявила Манана.
– Я верю, – поспешила заверить ее Нина.
– А что у него с малокровием? – спросила Маечка, будто Мераби в комнате и не присутствовал.
– Ох, так боюсь за него, так волнуюсь, – тут же всполошилась Манана. – Ему нельзя жирную печень делать, творог нужно есть, но ведь он – Кахин сын, мясо хочет. И в туалет он не каждый день ходит. Если так пойдет дальше, он, как его отец, станет от клизмы зависеть. Может, жена его убедит творог есть? Одна надежда на Нину.
