– Когда это вы успели?
– Ты знаешь, так все быстро закрутилось. Познакомились в гостях. Он Лилечкин знакомый. У нее на дне рождения. Ты в лагере была.
– Мама, он же старый.
– Ничего не старый. А хромает после автомобильной катастрофы. Он очень приличный человек. Чиновник. В Госплане работает.
– И что? Ты собираешься за него замуж?
– Не знаю. С тобой хотела посоветоваться. Ты уже взрослая, сама скоро замуж выйдешь. А я одна останусь.
– Может, вы еще повстречаетесь? Или как там это у вас называется?
– Да, наверное, ты права. Я его совсем не знаю. Знаю только, что он был женат. Развелся. Сына – Витю – один воспитывал. Витя в институте учится, на второй курс перешел.
Виктор Ильич стал регулярно появляться в их квартире. Заходил, подволакивая ногу, оставлял палку в прихожей, пил чай.
Виктор Ильич приходил к Екатерине Андреевне с букетиком цветов. И всегда это были три гвоздики в целлофане. Екатерина Андреевна знала, где он покупал букет – в цветочном ларьке рядом с их домом. Она сама туда часто заходила. Выбирала тюльпаны – желтые, розовые, ирисы. Никогда не просила упаковать – только перевязать лентой, чтобы удобно было донести до дома. Особенно Екатерина Андреевна радовалась, когда в ларьке появлялись белые ирисы – ее любимые цветы. Тогда она покупала себе охапку. Расставляла дома в вазах – в каждой комнате. Красные гвоздики, по убеждению Екатерины Андреевны, были цветами с подмоченной репутацией. И целлофан только подчеркивал их сомнительность. Екатерина Андреевна считала, что лучше не дарить цветы вовсе, чем преподнести такие.
Виктор Ильич приходил к Екатерине Андреевне не только с цветами, но и с подарками – кремами для рук, для ног, от морщин, от потливости. Екатерина Андреевна не переставала удивляться.
– Алуш, ты мне можешь объяснить, почему он дарит мне кремы? – спрашивала дочь Екатерина Андреевна.
– Может, ему продавщица подсказала? Вряд ли он сам до этого додумался, – отвечала Алла.
– Я плохо выгляжу?
– Ты замечательно выглядишь.
Впрочем, применение кремам нашлось. Екатерина Андреевна чистила ими обувь. Тогда еще не было специальных кремов и губок для обуви, а те, что были, отвратительно пахли.
– Смотри, ни одной морщинки. – Екатерина Андреевна показывала Алле туфельку, покрытую жирным блеском. – Кремом от морщин почистила.
Однажды Виктор Ильич очень напугал Аллу. Он пришел к ним уже сильно пьяный. Поставил недопитую бутылку коньяку на стол. Екатерина Андреевна ушла на кухню за рюмками. Алла осталась в комнате – один на один с Виктором Ильичом.
– Я хочу твою маму. Ты понимаешь? – сказал вдруг Виктор Ильич.
Алла молчала. Она боялась, что он на этом не остановится. Ей было и страшно, и интересно. С ней еще никто так не разговаривал. Как со взрослой. Тем более на такие темы.
– Алла, может, ты пойдешь погуляешь? – попросил Виктор Ильич.
– Уже поздно, – ответила Алла.
– Ну уйди хоть на полчаса, дрянь малолетняя. Не понимаешь, что ли? Вот мой Витька всегда понимал.
Алла обиделась на Виктора Ильича за «дрянь малолетнюю», но матери про этот разговор ничего не сказала. Чтобы зря не расстраивалась. А еще она боялась, что мать ей не поверит.
Алла очень захотела уйти из дома – куда угодно, к кому угодно. Но было не к кому. Алла вышла на улицу и гуляла, пока не замерзла. Никто ее отсутствия не заметил.
Через несколько недель ухаживаний Виктор Ильич выложил свой главный козырь – квартира. Он знал, что Екатерина Андреевна мечтала оставить дочери «свой угол». В тот же день, когда Екатерина Андреевна переезжает к нему, он пишет дарственную на квартиру – на ее имя. А квартира Екатерины Андреевны переоформляется на Аллу.
Виктор Ильич сделал это предложение торжественно, усадив Екатерину Андреевну и Аллу на диван в комнате. Сам стоял и излагал план. Потом попрощался и ушел – думайте.
– Что скажешь? – спросила Алла. Она думала, что мать откажет Виктору Ильичу сразу же. Слишком цинично это звучало. Но Екатерина Андреевна промолчала.
– Не знаю, Аллочка. Я о тебе думаю.
– А если бы ты о себе думала?
– Тогда даже слушать бы не стала. Отец Виктора Ильича получил эту квартиру, когда на пенсию вышел. Он в лагере для политзаключенных служил. Каким-то начальником. Хорошо служил. Ненавидел их всех.
– А он – отец Виктора Ильича – еще жив? – спросила Алла.
– Нет, умер давно. И мать его умерла. Виктор Ильич все дождаться не мог, когда он один в квартире останется. А теперь его сын – Витя – ждет, когда отец умрет. Все повторяется.
– А что делает Витя?
– Учится. Ему было четырнадцать, когда Виктор Ильич развелся с женой – та встретила другого человека. На суде Витю спросили, с кем он хочет жить. Он сказал – с папой. А потом понял, что отцу вроде как мешает – Виктор Ильич искал себе женщину, в смысле жену. Витя решил уйти к матери. Но мать к тому времени уже вышла замуж и родила второго сына. Жила в однокомнатной квартире. Вите там просто места не было. Да и мать его не простила за то, что он тогда с отцом решил остаться. Витя пожил у матери неделю и к отцу вернулся. Так и живут вдвоем. Витя – очень красивый мальчик. Только взгляд у него плохой – недолюбленный. Хочешь с ним познакомиться? Виктор Ильич давно предлагает.
– Давай. Мне все равно.
Повод нашелся быстро. Алле нужны были книги – за лето нужно было прочитать произведения по литературе. А в лагере не до того было. Дома не все книги нашлись, а у Виктора Ильича была отличная библиотека. Виктор Ильич написал Алле адрес. Сказал, что ее встретит Витя – он ногу сломал и сидел дома.
Алла ехала в квартиру к Виктору Ильичу без особого желания. Все думала, что они там с Екатериной Андреевной делать будут. Виктор Ильич дождался своего часа – остался один. А вдруг мать решит за него замуж выйти?
Алла позвонила в дверь. Ей открыл парень с загипсованной ногой. Он скакал на одной ноге, держась за костыль. Алла сказала «привет» и больше так и не смогла выдавить из себя ни слова. Мама была права – сын Виктора Ильича был красивым мальчиком. Точнее, парнем. Алле он показался очень взрослым. Она влюбилась в Витю первой, самой яркой, любовью. Витя сидел в комнате, положив ногу в гипсе на стул, и наигрывал мелодию на синтезаторе. Алла забыла про книги, сидела и слушала Витю. Тот рассказывал анекдоты, истории про их студенческую компанию… Потом пришли его институтские друзья – ребята и девушки. Пили пиво, портвейн. Алле тоже налили. Алла уже пробовала спиртное – ликер «Старый Таллин» в лагере. Но тайно. И чуть-чуть. Было страшно и невкусно. А сейчас она могла пить спокойно. Она сидела рядом с Витей и рассматривала девушек – веселых, раскованных, взрослых. Одна девушка сидела на коленях у Витиного друга, потом они стали целоваться. При всех. Не стесняясь. Алла отвернулась и покраснела. Витя засмеялся, приподнял ее и плюхнул к себе на колени. Алла одеревенела от счастья.
