Себ не стал – не мог – думать. Ноги сами понесли вперед, руки сами легли на бедра и развернули ее, губы сами прижались к ее губам. Словно громом оглушил попавший на язык персиковый сок, теплый и сладкий, быстро сменившийся вкусом Роуэн, таким же сладким, только в сто раз более пряным. Себ подумал, что услышал или почувствовал ее удивленный вскрик, но решил не обращать внимания. Ему нужно лишь ощутить ее вкус, почувствовать, как ее грудь прижимается к его груди, бедра прижимаются к его бедрам, подхлестывая возбуждение.
Он обхватил ее и потянул ногу вверх, но парео помешало ей подняться. Не прерывая поцелуя – да и как можно это сделать! – Себ опустил руки и взялся за свободный узел парео, ему хотелось ощущать ее, наслаждаться вкусом, поглотить. Это безумие остановить было невозможно.
Не справившись с узлом, Себ зацепил ткань большими пальцами и потянул вниз. Парео радугой упало к ногам Роуэн. Он положил руки ей на спину и так крепко прижал к себе, что между ними нельзя было вставить и лист бумаги.
И – чудо из чудес! – Роуэн была так же увлечена поцелуями, как и он. Покусывания, плавные движения языком. Ее маленькие ладони скользили по его обнаженной груди вниз к талии, уплывали на спину. Роуэн обняла его за шею. В мозгу Себа вертелась смутная мысль о том, что она по-прежнему держит полусъеденный персик и его сок стекает вниз.
Роуэн могла бы слизать его, могла бы лизать Себа. Если, по счастью, такая мысль придет ей в голову.
«Все равно что попасть в горячий, сексуальный, хлесткий ураган», – думала Роуэн. В одно мгновение у нее был персик, а в следующее – мощный, потный, соблазнительный мужчина.
Персиковым соком она проложила липкую дорожку через плечо, вниз, по груди до плоского соска, слегка прикрытого светлым пушком. Склонив голову, наблюдала, как он стекает, слизывала его и стонала, чувствуя соленый вкус кожи и дрожь мышц, реагировавших на прикосновения. Ее глаза затуманились, когда он оттянул треугольник ткани, скрывавшей правую грудь, прикоснулся к ней кончиками пальцев. Роуэн следила взглядом за тем, как Себ сосредоточенно играл с ее грудью, скользя влажным персиком по соску и нежно поглаживая большим пальцем.
– К черту все это!
Он бросил персик на пол, обхватил ее за бедра, поднял и усадил на кухонный стол, отбросив по ходу стул. Она даже не заметила, как стул перевернулся и загремел по полу, поскольку теплый язык Себа заскользил по соску, а рука нырнула ей в трусики, рисуя на бедрах эротические узоры.
Он снова поцеловал ее, поцелуй из жаркого быстро стал страстным. Ее ноги сами собой обхватили его за бедра, она придвинулась ближе, чтобы чувствовать его крепкое мужское естество.
Ей нужно было почувствовать Себа, изучить его вкус, познать. Ничто больше не имело значения. Себ прервал поцелуй, руки замерли.
– Это точка невозврата, Ро. Да или нет?
Будто у нее есть выбор? Ответ очевиден, ее тело буквально выкрикивало его.
– Да. Немедленно.
– Здесь?
Она не могла ждать, не хотела подниматься, не готова была тратить время.
– Здесь. Прямо сейчас. Пожалуйста.
Себ выругался и попытался отойти. Роуэн шлепнула его рукой по шее и втянула в еще один поцелуй, от которого у обоих подкосились колени.
Себ оторвался от ее губ:
– Ро, секунду. Презерватив. Она поерзала на столе, все тело словно было пронизано электричеством.
– Если за ним придется идти наверх, я с тобой, – сказала она абсолютно серьезно.
– Подожди. – Себ взял бумажник. – Тут должен быть один. Бинго! Мне самому, или ты окажешь честь?
Соблазнительно улыбаясь, она выхватила у него пакетик:
– О, думаю, я. А ты займись делом и раздень меня.
Себ прикусил уголок ее рта, она стянула с него беговые шорты.
– О, это чертовски соблазнительное предложение, надоеда.
Роуэн застонала, когда ее пальцы натягивали латекс на Себа, сжимая мужскую силу в кулачке.
– А я настоящая чертовка, Холлис. Теперь давай твоя часть А войдет в мою часть Б. Посмотрим, подходим ли мы друг другу.
Светящиеся стрелки часов прикроватного столика показывали за полночь. Роуэн перевернулась на живот и увидела, как Себ ушел в ванную. Она провела в его объятиях и кровати больше шести часов. Больше шести часов умопомрачительного, сногсшибательного удовольствия. Расслабленная и довольная, Роуэн хотела просто закрыть глаза и уснуть. Но она заставила себя сесть, потом и встать. О-о-о, ноги не держат. Первым попавшимся предметом одежды была футболка Себа. Роуэн натянула ее через голову и, не сдержавшись, вдохнула особую смесь ароматов мыла и одеколона на воротнике, которой никак не могла надышаться. Точно так же ей не хватало его поцелуев, ощущения твердых мышц под ладонью, чувства наполненности, которое возникало, когда он входил в нее.
Между занятиями любовью они дремали до тех пор, пока кто-нибудь не начинал искать нового поцелуя или ласки, тогда снова возникала страсть.
Однако встретиться лицом к лицу с реальностью Роуэн не хотела, но должна была. И не знала как. Некомфортно просыпаться обнаженной в кровати Себа после того, как они промчались по комнате, как безумные, снося мебель. Теперь здесь словно пролетел ураган. Роуэн не хотелось оставаться, но и просто так уйти она не могла.
Нет, ей очень-очень нужно отполировать этикет отношений на одну ночь. Ведь это действительно на одну ночь, ничем другим и быть не могло. Нужно относиться к этому разумно. Просто секс. И ничего больше. Они поддались порыву, использовали тела друг друга ради непродолжительного мощного удовольствия. И все.
Роуэн прижала ладони к глазам и надавила. Все в порядке. Заниматься сексом с одиноким мужчиной можно. Мир не остановился. Разве она не ценила превыше всего свободный выбор? Она не соглашалась ни на что, кроме одной ночи, обычного секса, непродолжительного удовольствия.
Это ничего не изменило. Через пару недель вернутся родители. Она поздоровается, спросит, как дела, и вообще будет вести себя хорошо, потом займет у Себа денег и улетит. Улетать, садиться в поезд, на повозку, запряженную волами, на автобус получалось у нее лучше всего. Она так жила. Не задерживалась в одном месте, в одном доме и не могла представить себе размеренной жизни с одним мужчиной.
Перспектива встретиться лицом к лицу, сердцем к сердцу с мужчиной и зажить с ним размеренно пугала Роуэн. В основном потому, что почти всю жизнь она расстраивала людей. Нужно очень сильно полюбить, чтобы зажить с ним размеренно. От страха потерять свободу, таким трудом завоеванную, в желудке появлялся холодный, твердый, неприятный комок.
Нужно вернуться в свою комнату и немного подождать, пока восстановится равновесие.
– Боже, ты выглядишь так, словно кто-то пристрелил твою любимую собаку! – Себ появился в дверях ванной.
Глаза Роуэн встретились с глазами Себа. Совсем недавно их взгляд был теплым от желания и веселым. А теперь спокойный, выражение лица отчужденное и холодное. Значит, не только она сожалеет о случившемся.
