Впрочем, у него есть она, Софи. Но как ему дать знать об этом? Разве что последовать совету отца и прийти в суд с высоко поднятой головой. Ей не будет стыдно рассказывать о том, что произошло в тот злополучный вечер. Она сделает это только ради Люки.
Пока шли предыдущие заседания суда, Софи не пускали в зал, потому что она должна была выступать в качестве свидетеля. И вот сегодня суд собирался заслушать ее показания. Софи ощущала страх, а еще смущение оттого, что станут известными некоторые непристойные подробности. Боялась она и за отца. Поддерживала ее лишь мысль о том, что сегодня она увидит Люку.
И она его увидела, когда вошла в зал и встала за кафедру для дачи свидетельских показаний. Синие глаза Люки встретились с ее глазами, и он еле заметно улыбнулся, чтобы подбодрить Софи. Он похудел, черты лица заострились, волосы были острижены короче обычного. Его рану над глазом, похоже, в тюрьме никто не лечил, потому что даже отсюда, с кафедры, было видно, что шрам распух и стал лилового цвета. В глазах Люки сверкал гнев, но, едва они встретились с глазами Софи, их выражение тут же смягчилось.
Она ожидала шквала вопросов и облегченно выдохнула, когда суд лишь поверхностно коснулся обстоятельств задержания ее и Люки.
– Когда в тот день вы зашли в гастроном, вы знали, что Тереза была расстроена?
– Разве?
– И вы спросили своего отца, почему это может быть?
– Я лишь мельком упомянула об этом, когда вернулась домой. – Софи сглотнула, а на щеках ее выступил легкий румянец, потому что, по словам адвоката, выходило, что она расспрашивала о Терезе своего отца. – Я думала, что это из-за предстоящей помолвки, из-за того, что Мальволио станет моим свекром…
– Отвечайте на заданный вопрос.
Софи нахмурилась. Этот защитник ее отца почему-то задает вопросы, не относящиеся к делу. У Мальволио и Люки был другой адвокат.
– Те «сувениры», которые полицейские, как они утверждают, нашли в нашем доме… – попыталась объяснить Софи, потому что, когда ее арестовали, в полиции на допросе снова и снова ей задавали вопросы о вещах, принадлежащих убитым. Она хотела сказать суду, что этих «сувениров» в доме никогда не было. Будь они там, Софи бы знала об этом, потому что сама делает уборку.
– К этому мы еще вернемся, – оборвал ее адвокат, но больше этой темы не коснулся.
Допрос закончился, и Софи разрешили остаться в зале и понаблюдать за перекрестным допросом обвиняемых.
Мальволио встал за кафедру грешником, но адресованные ему вопросы были такими щадящими, похоже, заранее заготовленными, что он к концу допроса выглядел почти святым и покинул кафедру с надменной улыбкой.
Пока допрашивали отца, Софи сидела сбитая с толку – Пауло говорил так неубедительно, путался в показаниях. Один раз она даже вскочила с места и крикнула, что собственный адвокат ввел ее отца в заблуждение. Но Белла заставила ее сесть, предупредив:
– Тише, а то тебя выведут из зала суда.
– Но ведь это несправедливо! – возразила Софи.
Весь этот суд был несправедливым.
Да, ее отец признался, что его второй визит всегда означал, что, если деньги не будут уплачены, далее последуют неприятности. Окончательным предупреждением служил третий визит.
– У меня не было выбора, кроме как повиноваться Мальволио, – утверждал Пауло. Но Софи понимала, что это плохое оправдание.
А потом начался допрос Люки.
Темный костюм и темный галстук еще больше подчеркивали бледность его кожи после месяцев, проведенных в одиночке.
Люка для себя решил, что будет говорить только правду, не станет лгать ради спасения своего отца.
Обведя глазами зал, он кивнул своему лучшему другу Маттео, который, чтобы поддержать его, приходил на каждое заседание суда. Затем Люка посмотрел на Софи, пытаясь сказать ей взглядом, что у него все под контролем.
Но уже через десять минут после начала допроса он начал понимать, какую игру затеял его отец.
– Сыграли ли какую-то роль при принятии вами решения разорвать помолвку с Софи Дуранте ваши сомнения в законности действий ее отца?
Когда адвокат задал этот вопрос, зал затаил дыхание, Софи подалась вперед, а Белла взяла ее за руку.
– Мы с Софи решили сами распоряжаться своим будущим, – громко и четко ответил Люка.
– К этому мы еще вернемся. А теперь ответьте, пожалуйста, были ли у вас сомнения насчет ее отца.
– Никогда особо не задумывался о том, как он ведет свои дела, – сказал Люка, хотя голос его прозвучал при этом уже глуше.
– А Софи говорила вам, что подозревает своего отца в незаконных действиях?
И без того бледное лицо Люки побелело как мел. Он бросил быстрый взгляд на Софи. Даже поклявшись не лгать суду, он не мог допустить, чтобы собственные ее слова стали поводом упрятать в тюрьму ее отца.
– Нет, не говорила. – Ради Софи Люка нарушил клятву.
– А что же тогда вы с ней обсуждали в тот день?
– Не помню.
– Потому что вы были слишком заняты в спальне? – Теперь Люка понимал, что защитник работает скорее на Мальволио, чем на него. Люке нечего скрывать, а потому этот крючкотвор будет стараться выгородить Мальволио, взвалив всю вину на Пауло. – Вы меня запутали, – продолжил адвокат. – В тот день вы сказали отцу, что собираетесь порвать с Софи, так?
– Так, – признался Люка. – Однако…
– Мальволио расстроился, – прервал его адвокат. – Вы с ним поссорились, потом плохо отозвались о женщине, которую он выбрал вам в невесты. Вы сказали, что не хотите жениться на крестьянке. Верно?
Софи закрыла глаза, но тут же заставила себя их открыть, когда Люка признался, что все так и было.
– Я пытался начать жить самостоятельно, не завися от отца… – Но снова адвокат не дал ему закончить фразу.
– Вы заявили отцу, что предпочитаете Софи более гламурных и утонченных женщин из Лондона. Теперь вам ясно, почему я в недоумении? Софи Дуранте пришла к вам домой…
– Это мой отец послал за ней, чтобы в это время спрятать у Пауло «сувениры».
Теперь Люка понимал, что произошло. У него было много времени подумать: шесть месяцев в тюрьме, два из них в одиночной камере. Стало ясно, что отец послал за Софи вовсе не потому, что надеялся выдать ее за своего сына. Просто Мальволио стало известно о предстоящем полицейском рейде, и он решил вынести «сувениры» из своего дома и подбросить их Пауло.
Вот только никто не желал слышать эту правду.
– Софи Дуранте узнала, что вы собираетесь отказаться жениться на ней. Чтобы переубедить вас, она пришла к вам в тот воскресный вечер. Ваш разговор закончился постелью или, точнее, сексом на кухне.
– Нет.
– Вы утверждаете, что на кухне между вами ничего не было? – уточнил адвокат.
