У меня челюсть чуть на ступеньку не упала. Как-то не готов я был к такому повороту событий. Думал, что все, что между мной и Ингой, только между нами и есть. Однако Стрелок думал по-другому.
– Значит, хочешь в нашу Компашку влиться, – продолжил меж тем он. – А входной билет оплатить готов?
– Сколько? – промямлил я, зная, что мой бюджет не потянет сколько-нибудь значимой суммы. Опять-таки слухи ходили, что девки за участие в групповушке Стрелку & Со нехило приплачивали. Вот дуры-то были!
Инга и Стрелок покатились со смеху.
– Да какие у тебя деньги, – проржавшись, выдал он. – Мы ведь как мафия. Про Козу ностру слыхал? Так вот, вяжут не деньги, а кровь, – закончил он зловеще.
Инга снова рассмеялась.
– Не дрейфь, – сказала она. – У нас в четверг у Стрелка на флете сейшн, подруливай. Сдашь экзамен, и дорога к нам открыта!
– А что за…
– Там увидишь, – Инга чмокнула меня в щеку и, подхватив под руку Стрелка, скрылась с ним за дверью квартиры. Я же пошел домой, размышляя, что за фигню они там удумали.
А на следующий день на перемене краем уха услышал, что Инга со Стрелком делились с Компашкой, как круто они вчера покувыркались…
Точно сучка все рассчитала. Я твердо решил идти в четверг к Стрелку.
Вот ведь идиот! Знал, что намного лучше и чище их всех. Всего этого сброда, именуемого «Компашкой»! Но любовь зла – поддался-таки я Ингиным чарам.
…
Гоген
События того дня сегодня представляются мне кошмаром. Я был как под гипнозом. А, может, это он и был? Есть такая штука – эриксонианский гипноз, для которого никакие пассы и маятники не нужны. Только состояние сознания чуть изменить. А куда уж его было изменять, когда я в Ингу был по уши влюблен и шел за ней, как ишак в «Кавказской пленнице»?
К Стрелку я пришел в назначенное время. Вся Компашка была уже там. Сидели в зале, – ну, в большой комнате, – лениво потягивая кто джин с тоником, кто какой-то вискарь – богема, мать их. Плеснули и мне какого-то зеленого пойла стопку грамм на семьдесят. Я хватанул одним глотком – так нервничал. И чуть не задохнулся. Слезы из глаз, дышать нечем, во рту горечь несусветная… Это сейчас я абсентика могу спокойно и соточку проглотить, а тогда не ожидал, что такие крепкие напитки бывают.
Компашка ржет, мое состояние комментирует, кто-то из истории абсента что-то вещает, про Гогена рассказывает, но ни одна падла ничего запить не дает. А у меня уже обратный процесс пошел – слюней полный рот, плюнуть хочется, а платок, как назло, дома забыл. Бросился ванну искать, чуть нашел. Проплевался, умылся. Тут ко мне и Инга со Стрелком подваливают.
– Ну что, орелик, готов к труду и обороне? – говорит. – Страшного ничего не случится, если делать все как надо будешь. А мы подскажем.
Инга кивает и улыбается. И я в ответ киваю – как идиот последний…
– В общем, так. – Стрелок продолжает: – Надумали мы Деревяшку проучить. Она с минуты на минуту сюда припрется. Родителям моим жалиться. На мое плохое поведение. Ха! Вот тут-то мы ее и прижучим. Ну, пошли, – и Стрелок меня за плечи притащил в зал. Я и сообразить-то ничего толком не успел, как в прихожей колокольчик зазвонил. Такой был у Стрелка понт, – у двери веревочка, а под ней надпись: «Дерни, дверца и откроется».
Не знал я еще, по ком звонит этот колокольчик…
Рубикон
– Тише все! – Стрелок пошел открывать дверь. У меня же внезапно появился какой-то кураж. Вероятно, подействовал абсент. Глотнуть с непривычки семидесятиградусного пойла, о котором тогда в СССР почти никто и не слышал, – это что-то. Впрочем, спеть и сплясать я не успел. Вся кампашка пришипилась, вслушиваясь в звуки из прихожей.
– Анна Ивановна, давайте я вам помогу. – По-видимому, Деревяшка снимала пальто. Стрелок вел себя как галантный кавалер. – Прошу в гостиную.
Дверь распахнулась, и в сопровождении Стрелка вошла историчка. На ней был пиджак с блузкой и юбка коричневатого цвета – почти как девчоночья школьная форма.
Она огляделась и застыла. Видок у нее был офигевший.
– Так, – Деревяшка попыталась придать голосу строгость, но вышло как-то жалко, – я же собиралась поговорить с твоими родителями! Где они?!
– А они за бугром, – ехидно улыбаясь, ответил Стрелок. – Любезно предоставили нам время и место о делах наших скорбных покалякать…
Спародировав героя Джигарханяна – Горбатого, Стрелок добился ожидаемой реакции – Компашка дружно заржала.
– Что… как… – Деревяшка сунулась к выходу, но хозяин демонстративно прикрыл дверь.
– Нет уж, дорогая наша Анна Ивановна, не стоит так спешить, – клоунски расшаркался Стрелок. – Мы же еще даже разговаривать не начали, а вы сразу в дверь! Нехорошо так!
Остальные придвинулись поближе, вид у них был угрожающий. Только я стоял в стороне и, кажется, глупо лыбился. Мне было весело, все казалось смешной шуткой. Ну и Инга чуть поодаль, смотрит исподлобья, словно следит, правильно ли все происходит.
– Проходите, проходите, присаживайтесь! – Юра потянул историчку за локоть, – Деревяшка выдернула его, оглянулась. А по сторонам, значит, наши парни стоят.
– Чего вы от меня хотите?!
– Вот это другой разговор! Вот это правильный вопрос! – Стрелок куражился. – А хотим мы, Анна Ивановна, на добрую о вас память сделать несколько фоток. В стиле «ню». Знаете, что такое «ню»? Ваше кондовое образование имеет явные пробелы, поэтому я вам объясню: это в обнаженном виде, значит. В «Плейбой» они, конечно, не попадут, но наши скромные коллекции мы надеемся вашими прелестями украсить. Мы ведь скоро школу оканчиваем, жалко будет с вами расставаться…
Момент был кульминационный, черта пройдена. Все ждали реакции исторички.
Деревяшка это почувствовала. Кровь отлила от ее лица. Она открыла и закрыла рот, попеременно глядя на наглеца, только что выдавшего такое учителю (!), и на остальных присутствующих. Но высокомерные ухмылки старшеклассников не сулили ей ничего хорошего. Лицо пошло пятнами. Она уставилась на Ингу.
– Что, что тут происходит? – с грозным видом спросила учительница. Инстинктивно она решила опереться на девчонку, уповая на женскую солидарность. – Инга! – Голос сорвался на визг. – Инга! Что здесь происходит?
– Да ничего страшного, Анна Ивановна, – спокойно, с выражением явного превосходства на лице ответила та. – Вам же все уже сказали. Мы вас очень все любим. Память о ваших уроках мы пронесем в своих комсомольских сердцах через всю жизнь. Но хотелось бы иметь какие-то материальные свидетельства вашего существования. Мы же материалисты, не так ли? Так кто ж нам поверит, что мы вас знали, светоча преподавания? Если фоток не будет? Да вы не волнуйтесь. Фотоаппарат у нас хороший, получитесь, как восходящая звезда Голливуда.
Компашка грохнула. Деревяшка непроизвольно сделала шаг назад. Таких ситуаций ни в учебниках по педагогике, ни по истории-обществоведению описано не было. Сознание отказывалось воспринимать реальность. Ноги у Деревяшки подогнулись, она покачнулась. Стрелок ее подхватил и подтолкнул к дивану.
