Свернуть замок с помощью ломика было пустяковым делом для сильного малого. Дверцы скрипнули и отворились. Пахнуло душной смесью запахов: лежалого белья, каких-то специй, плохо выделанной и подгнившей кожи… Дун Ли принялся сбрасывать вещи с полок и ворошить их на полу. Обычная стариковская рухлядь, но ведь недавняя находка подтверждала — искать надо повсюду.
Увлеченный осмотром, он не сразу обратил внимание на то, что страх покинул его. Движения стали четкими и спокойными, сердце унялось. Руки перестали дрожать, ушла и слабость из колен. Ум работал ясно — парень не тратил время на суету. Присев на корточки, хладнокровно ощупывал все, где могло быть припрятано что-либо ценное. Вскоре ему попался под руку увесистый бумажный сверток, перевязанный бечевой. Дун Ли разодрал его, но разочарованно вздохнул — внутри находилась лишь пачка сшитых листов, покрытых трудно различимыми в темноте рисунками и надписями. Напрягая зрение, он сумел разобрать несколько картинок. Силуэты птиц, животных и даже насекомых — особенно хорошо виднелись широкие крылья бабочки. На одной из страниц парень наткнулся и на контур ящерицы — правда, не похожей на ту, что он обнаружил в горшке.
Неожиданно со стороны входа, откуда сквозило холодом и доносился лишь свист ветра, раздался слабый стон.
Дун Ли отложил найденную тетрадь. Протянув руку к лежавшему неподалеку пруту, крепко сжал его и поднялся, внимательно вглядываясь в темноту. Ни страха, ни волнения, ни даже удивления — лишь холодное спокойствие, готовность оценить обстановку и действовать.
Стон прозвучал вновь.
Значит, старик не был мертв, как первоначально полагал Дун Ли. Но это понимание не вызывало в нем удивления, досады или, наоборот, облегчения. Ум лишь отметил факт и сразу же нашлось решение.
Парень пружинистым шагом подобрался к распластанному на ледяном полу телу. Нагнулся и присмотрелся. Старик лежал на спине, задрав потемневшую от крови бороденку. Из черноты приоткрытого рта слышалось сипение. Веки были сомкнуты. Дун Ли пальцем оттянул одно из них, но зрачка не увидел — лишь едва различимая серость глазного яблока.
Бывший рикша за время своей работы много раз наблюдал, как приводили в чувство потерявших сознание возниц. Никто особо не церемонился с ними — обольют водой да надают по щекам. Искать кувшин Дун Ли посчитал напрасной потерей времени, а вот хорошенько похлопать по лицу и потрясти как следует — стоит попробовать. Жалко, нет под рукой уксуса — окатить бы им, так мигом этот хрыч очухается.
Энергичные встряски возымели успех. Сиплые стоны прекратились, кадык на тощем горле дернулся, глаза открылись. Старик пошевелил руками, ногти его проскребли по полу.
— Эй, живая дохлятина! — ровным голосом произнес Дун Ли, ухватив его за бороду. — Лучше тебе показать, где что припрятал! Или собрался в могилу с собой все унести?
Хозяин дома тяжело задышал и вдруг потянулся костистой рукой к парню, сумев взяться за край халата. Лицо его искажала гримаса ужаса и боли.
Дун Ли без труда высвободился из слабой хватки. Подхватив жертву за подмышки, оттащил от входа и усадил на пол, привалив спиной к едва теплому кану.
Среди лоскутов ткани, валявшихся под ногами, выбрал неширокий и длинный и обмотал им, наподобие бинта, голову старика, но неплотно — так, чтобы у затылка можно было просунуть палец. Вместо пальца он поместил за тряпку принесенный с собой прут.
Старик безвольно сидел, вытянув ноги. Половина лица его была в крови, другая же половина заметно выделялась в темноте своей бледностью.
— В-в-в… — вдруг вырвался из его горла звук.
Дун Ли, взявшись за оба конца прута, выжидательно замер.
— В-в-возьми… монеты… — с усилием произнес старик, и вдруг взгляд его остановился на брошенной тетради. — В-возьми что х-хоч-чешь… только не…
Он обессилено замолчал.
Дун Ли, не колеблясь, надавил на прут. Ткань мгновенно натянулась, сжав раненую голову хозяина дома. Тот вскрикнул, заелозил по полу ногами и вцепился ногтями в повязку, пытаясь освободиться. Мучитель налег еще, провернув прут почти на один оборот. Старик истошно заголосил, но опасаться было нечего — его крик мало чем отличался от воя ветра во дворе.
— «Только не» — что именно? — спросил Дун Ли, перегнувшись через плечо старика. — Я знаю, серебришко у тебя водится. Говори, пес плешивый, или еще закручу!
Отчего-то такая совершенно несвойственная ему хладнокровная грубость сейчас воспринималась им как должное — именно так ведь и должен вести себя заправский разбойник.
— Н-нет… Т-ты не м-можешь з-за-брать это…
Хозяин дома с ужасом всмотрелся в наполовину скрытое повязкой лицо парня и опять попытался дотянуться до него, но рука обессиленно упала. Нижняя челюсть его отвисла и мелко задрожала.
Дун Ли ослабил зажим и похлопал свою жертву по щеке. Затем несколько раз сильно ущипнул и дернул за бороду. Но, похоже, старик снова потерял сознание, или вообще душа уже выходила из него вон.
Поняв, что дальнейшие пытки ничего не дадут, а время неумолимо бежит и ночь уже на исходе, Дун Ли вытащил из-под повязки на голове страдальца прут. Оставив тело в покое, вернулся к вещам. Вскоре ему удалось отыскать в сваленном ворохе кубышку, полную меди.
На миг он задумался. Добить ли старика, вмазав ему еще несколько раз прутом? Или порыскать в кухне, раздобыть огниво и устроить в лачуге пожар, чтобы скрыть все следы? Но нет, гореть тут особо нечему… А если вдруг и займется вся эта рухлядь, то пожар всполошит округу раньше времени. Уйти надо тихо и как можно скорее. Добычу лучше упаковать поудобнее.
«Ну, вот и для свидания денежки теперь есть! — отметил про себя, пересыпая монеты на расстеленную тряпку. Завязал концы и взвесил узелок в руке. — Да здесь не на один хороший ужин хватит!»
Поразмыслив, он решил поместить украшение к деньгам, чтобы случайно не выпало оно из обмотки — ведь бежать надо через полгорода, да еще в такое ненастье.
Дун Ли извлек фигурку, так и не нагревшуюся от тепла его тела. Положил на ладонь и попытался рассмотреть получше. Странная полуящерица-полудракон. Диковинное животное с бутылочной мордой, отталкивающее своими хищными чертами, но вместе с тем завораживающе красивое — словно мастеру удалось соединить и передать в металле две противоположности. Пожалуй, он поначалу ошибся в оценке, и Орхидея таким подарком будет довольна. Эх, спросить бы у всезнающего дядюшки Чженя, что же это за зверь такой… Но как объяснить, откуда это украшение взялось? Хозяин точно знает, что даже на простой кусок серебра денег у его помощника нет, а тут — целое искусное изделие!
Дун Ли развязал узелок и спрятал диковинку в кучу медных монет. Стягивая концы тряпки, он вдруг почувствовал, как в груди похолодело, а пальцы, утратив ловкость и силу, вновь принялись дрожать и едва справлялись с задачей. Мысли потеряли ясность и бестолково кружились в голове, точно мусорная куча, подхваченная ветром. Он — грабитель и убийца, и жизнь его никогда уже не станет прежней… Исправить ничего нельзя.
