— Например, пищеварительная система кролика, а также позаимствованная у бабуинов платформа для определенных хроматических функций репродуктивной системы…
— Это когда они местами синеют, — услужливо переводит Колибри специально для Тоби.
— Я занималась химическим составом мочи, — говорит Майна. — Элементом отпугивания хищников. Его было сложно оттестировать в рамках проекта «Пародиз» — у нас не было никаких хищников.
— Я работал над голосовыми связками; вот это и вправду было непросто, — говорит Дюгонь.
— Зря ты не встроил кнопку, чтобы отключать пение, — замечает Белоклювый Дятел. — Оно действует на нервы.
— Пение не я придумал, — обиженно отвечает Дюгонь. — Мы бы его удалили, но без него они превращались в ходячие овощи.
— У меня вопрос, — говорит Тоби. Все поворачиваются к ней, словно удивляясь, что она обладает даром речи.
— Да, милая дама? — отвечает Белоклювый Дятел.
— Они требуют, чтобы я рассказала им историю. О том, как Коростель сотворил их. Но кто такой, по их мнению, Коростель, и как именно, по их мнению, он их сотворил? Что им об этом рассказывали в куполе «Пародиз»?
— Они считают Коростеля кем-то вроде бога, — отвечает Крозье. — Но как он выглядит — они не знают.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает Белоклювый Дятел. — Ты же не был с нами в «Пародизе».
— Потому что они мне сказали, блин. Я теперь их друг. Они мне даже разрешают с ними писать. Это большая честь, типа.
— Хорошо, что они не видели Коростеля и уже не увидят, — говорит Майна.
— Вот это точно, — подхватывает Американская Лисица, которая только что подошла. — Один взгляд на этого психа, и они, сто процентов, попрыгали бы с небоскреба. Вот только небоскребов больше не осталось.
Последние слова она произносит чрезвычайно мрачным тоном. Потом зевает напоказ, вытягивая руки за голову, вверх и назад, так что грудь выпирает сильнее. Соломенного цвета волосы стянуты в высокий хвост вязаной резинкой пастельно-голубого цвета. Простыня Американской Лисицы украшена узором из ромашек и бабочек, а в поясе туго стянута широким красным ремнем. Эта деталь режет глаза: словно ангельское облачко разрубили мясницким топором.
— От уныния мало толку, о прекрасная дама, — говорит Белоклювый Дятел, переводя взгляд с Тоби на Американскую Лисицу. Тоби думает: «Он станет еще помпезнее, когда окончательно отрастит бороду». Сейчас борода пока в зачаточном состоянии. Он продолжает:
— Carpe diem. Наслаждайся моментом. Срывай цветы удовольствия, пока можешь.
Он улыбается — почти что ухмыляется — и скользит глазами по телу Американской Лисицы вниз до красного пояса. Она смотрит на него безо всякого выражения.
— Расскажите им историю со счастливым концом, — говорит Дюгонь. — Детали можно затушевать. Орикс, Коростелева подружка, чем-то таким занималась в куполе, чтобы они вели себя тихо. Я только надеюсь, что этот засранец Коростель не начнет творить чудеса из-за могилы.
— Например, такие, как превращение всего и вся в понос, — говорит Американская Лисица. — Ах, пардон, это он уже успел. Кофе у нас есть?
— Увы, милая дама, мы лишены сего напитка, — отвечает Белоклювый Дятел.
— Ребекка обещает пожарить какой-то корень, — говорит Дюгонь.
— И даже тогда у нас не будет к нему нормальных сливок, а только сопли от париковец, — говорит Американская Лисица. — От одной мысли хочется пробить себе висок ледорубом.
Уже смеркается, и запорхали мотыльки — сумеречнорозовые, сумеречно-серые, сумеречно-синие. Дети Коростеля собрались у гамака Джимми. Они хотят, чтобы именно здесь Тоби рассказала им про Коростеля и про то, как они вышли из Яйца.
Они говорят, что Джимми-Снежнычеловек тоже хочет послушать историю. Не важно, что он без сознания: они уверены, что он все равно услышит.
Они уже знают эту историю, но, похоже, для них важно, чтобы ее рассказала именно Тоби. Она должна на виду у всех Детей Коростеля съесть рыбу, которую они ей принесли: обугленную снаружи, завернутую в листья. Она должна надеть заношенную красную бейсболку Джимми и его часы без циферблата и поднести часы к уху. Она должна начать сначала, развернуть панораму Творения, вызвать дождь. Она должна очистить мир от хаоса, вывести Детей Коростеля из Яйца и благополучно доставить на побережье.
А в конце они хотят услышать про двух плохих людей, и про костер в лесу, и про суп с вонючей костью; эта кость им никак покоя не дает. Затем они вынуждают Тоби рассказать, как они сами развязали плохих людей, и как плохие люди убежали в лес, и как они могут в любой момент вернуться и опять начать делать плохие вещи. Этот эпизод печалит Детей Коростеля, но они все равно требуют, чтобы Тоби рассказывала.
Когда Тоби доходит до конца, Дети Коростеля требуют, чтобы она рассказала еще раз с самого начала. И еще раз. Они подсказывают, перебивают, вставляют пропущенное. Они добиваются безупречного исполнения. Они хотят услышать больше, чем Тоби знает, и больше, чем она способна изобрести. Она — плохая замена Джимми-Снежнычеловеку, но Дети Коростеля очень стараются поднатаскать ее.
Когда она в третий раз доходит до эпизода, в котором Коростель уничтожает хаос, все Дети Коростеля разом поворачивают головы. И принюхиваются.
— Люди идут, о Тоби, — говорят они.
— Люди? Те два плохих человека, которые убежали? Где?
— Нет, не те, которые пахнут кровью. Другие люди. Больше двух. Мы должны их приветствовать.
Они все встают.
Тоби глядит в ту сторону, куда смотрят Дети Коростеля. Там виднеются четверо — четыре силуэта приближаются по заваленной обломками улице, граничащей с парком. На головах у них горящие фонари. Четыре темных силуэта, во лбу у каждого — яркий свет.
Тело Тоби расслабляется, как разжатый кулак, и воздух входит в легкие длинным беззвучным вздохом. Может ли сердце прыгать? Может ли голова кружиться от облегчения?
— О Тоби, ты плачешь?
Возвращение домой
Это Зеб. Ее мечта сбылась. Он крупней и косматей, чем в ее памяти, и — хотя прошло лишь несколько дней — постарел, сильнее сгорбился. Что случилось?
С ним Черный Носорог, Шеклтон и Катуро. Теперь, когда они подошли ближе, становится видно, до чего они устали. Они сбрасывают рюкзаки, и все толпятся вокруг: Ребекка, Белоклювый Дятел, Американская Лисица, Нарвал; Дюгонь, Майна, Колибри, Белая Осока; Крозье, Рен и Голубянка; даже Аманда пришла, хоть и держится в стороне от остальных.
Все говорят разом; во всяком случае, все люди. Дети Коростеля сохраняют дистанцию — они сбились в кучу и наблюдают круглыми от любопытства глазами. Рен плачет и обнимает Зеба. Это объяснимо — ведь он ее приемный отец. Когда Люцерна, сексапильная мамаша Рен, еще обитала у вертоградарей, Зеб жил с ней — и она его не ценила, думает Тоби.
