Книга Три смерти Коломбины, страница 35. Автор книги Наталья Солнцева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Три смерти Коломбины»

Cтраница 35

– Карр! Карр! – охотно поддержали его вороны.

– Тьфу на тебя! – разозлилась Астра. – С Брюсом куда интереснее, чем с тобой, Карелин.

Они направились от церкви к усадьбе. Мокрый снег шел густо, делая картину парка и дома похожей на театральную декорацию.

– Я побывала в гостях у старого знакомого режиссера. Он давно на пенсии, но сохранил живой ум и хорошую память. Мы говорили об итальянской комедии масок… о венецианском карнавале, вообще о традиции переодевания. Это ведь не просто нарядиться в другое платье – это возможность перевоплощения, доступная любому желающему, всеобщий заговор, освященный тысячелетним обычаем. Для меня было открытием, что карнавал уходит корнями в древнеримские Сатурналии: люди праздновали приход весны, возрождение природы, новый виток времени, перед которым все равны – патриции и чернь, императоры и рабы. Это игра чувств, а не ума, полная интриги, тайны и свободного проявления любви. Нет зрителей и актеров, и хотя улицы кишат Коломбинами и Пьеро, каждый проживает, а не исполняет свою роль. Венецианская Дама флиртует с шутом, Король развлекается с простой крестьянкой. Все перемешивается: жизнь и смерть, возвышенное и ничтожное, красота и уродство, слуги и господа. Этакий переворот миропорядка, апофеоз хаоса и вседозволенности. «Во время карнавала проходит любая шутка!» И над всем царит его величество Смех. Люди, хохочите над жизнью, потешайтесь над ней и над собой… не принимайте ее всерьез, и она подарит вам лучшее, что имеет.

Матвей недоверчиво хмыкнул.

– Выходит, карнавал – своеобразный протест против порядка?

– В некоторой степени. Порядок способен раздавить, если его хотя бы изредка не нарушать. Не забывай, что все рождается из хаоса. Маска – вот его лицо. Кстати, Сатурналии были посвящены римскому богу Сатурну, покровителю урожая и посевов. Мало кто помнит, что это еще и Хронос, [13] владыка времени, пожирающий своих детей…

В Матвее снова заговорил Брюс. Астрология рассматривала Сатурна как хранителя судьбы и жизненных ценностей человека, а Прозерпину – как почву для вызревания плодов Истины… По сути, Прозерпина – это высший Сатурн.

Губы Астры двигались, она говорила что-то… Брюс ее не слышал. Он вдруг окунулся в петровскую эпоху великих преобразований. Кажется, в Россию карнавал пришел благодаря царю-реформатору. Он лично регламентировал правила и костюмы, разрабатывал сценарий действа. Право участвовать в первых петровских карнавалах имели лишь избранные, «важные и приближенные персоны».

Уже потом его инициативу подхватили царствующие женщины – Елизавета, Екатерина. Заранее составленные списки приглашенных на маскарады утверждал Департамент Церемониальных дел Министерства императорского двора. «Статс-дамам, камер-фрейлинам, господам придворным кавалерам, всем знатным обоего пола особам полагалось съезжаться только в дорогих платьях и непременно в сопровождении многочисленной прислуги». Молодая императрица Елизавета изобрела вид маскарада, который назывался «метаморфоза»: мужчины обязаны были являться во дворец в женских платьях с фижмами, а дамы – в мужском облачении. Она безумно любила развлечения и сюрпризы. Екатерина Великая довела карнавал до наивысшего расцвета и неимоверной роскоши…

– Ты согласен?

Он задумчиво кивнул, поднял глаза. Астру рассмешил его глубокомысленный вид.

– Я говорю, обряд сжигания чучела, присущий разным языческим мистериям, имеет один и тот же смысл: для того, чтобы родиться, нужно умереть.

Брюс опять кивнул. О чем она? Ах, да… о смерти. О смерти?

– Еще кому-то нужно умереть? – невпопад спросил он.

– Ты отсутствуешь, Карелин. Для кого я все это рассказываю?

Карелин… Она права. Он не Брюс, он…

– Старичок оказался просто кладезем сведений, – увлеченно тараторила Астра. – В свое время он написал пьесу «Проказы Коломбины», но так и не сумел убедить руководство…

«Как она правильно выразилась, – в свое время! – подумал Матвей. – А какое время – мое?»

– Не будем отвлекаться, – сказал он. – Вернемся к Сатурналиям. Я не расслышал…

– В начале празднества древние римляне выбирали короля, которого ждала печальная участь. В конце гуляний ему полагалось покончить с собой. Если же он не решался на это, то все равно погибал «от ножа, огня или петли».

– Жестоко.

Астра стянула лайковую перчатку, и на ее ладошку опустились несколько снежных хлопьев, чтобы сразу растаять.

– Зима плачет! – сказала она. – Не хочет уходить, покидать людей, с которыми она провела три веселых месяца. Сначала ей радовались, а теперь гонят. Где же справедливость? Где милосердие? Где благодарность?

Он взял ее руку, поцеловал. На губах остались холодные капли. Слезы зимы…

– Глебов говорил, что видел в квартире маску Арлекина – в ванной, на зеркале.

Слова Астры разрушили чары этого мгновения, полного снега и вспыхнувшей страсти. Женщина-сыщик – что может быть ужаснее?

– Ты продолжаешь ему верить? – вздохнул Матвей.

– Старичок намекнул, что Арлекин – вовсе не безобидный персонаж, не тот «неунывающий простофиля из Бергамо», которым его привыкли считать. Происхождение самой маски со зловещими чертами отсылает нас к одному из демонов дантовского «Ада» – Alichino. Или к старинным французским легендам, где Эллекен – «мрачный предводитель сонма дьяволов»…

* * *

Николай Казаринов ничем не походил на Ван Гога – ни внешностью, ни манерой живописи. Высокий, худощавый, с усами и бородкой клинышком, подчеркнуто вежливый, со следами бессонницы на интеллигентном лице – он скорее напоминал Дон Кихота.

Его картины занимали все стены тесной мастерской. Ничего лишнего: удобное рабочее место с компьютером, книжный стеллаж, несгораемый шкаф, комод с выдвижными ящиками, мольберт. Он смущенно показывал гостье пейзажи, все в одном ключе: сельская идиллия. Девочки, плетущие венки на лугу; влюбленные на лодке посреди заросшего лилиями пруда; стайка берез на холме; деревянный мостик, перекинутый через ручей; рыбак с удочками в камышах…

– Вот мои работы, – волнуясь, произнес он, скрывая мучительное ожидание похвалы.

– Потрясающе! – воскликнула Астра. – Чудо, как хороши!

Дабы это прозвучало убедительно, ей пришлось призвать свои актерские навыки. Казаринов был кем угодно, только не талантливым художником. Тем более не «вторым Ван Гогом». Никакой болезненной напряженности, экспрессии, порыва – мазок слишком аккуратный, заглаженный. Ничего общего с «Ночным кафе» или «Пейзажем в Овере после дождя». [14] Разве что обилие желтого цвета. Астра основательно подготовилась, прежде чем позвонить Казаринову и договориться о встрече. Если не удастся подобрать к нему ключик, он не расскажет о Магде.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация