Завидев долларовые купюры, секретарша даже не потребовала у него «корочку», подтверждающую легенду: он представился сотрудником спецслужбы, правда, умолчал какой. Девицу интересовали деньги, а не его профессиональная принадлежность.
– Я хочу с ней встретиться… – тяжело роняя каждое слово, вымолвил Феоктистов.
– Устроим, Игорь Владимирович. Только…
Толстяк хлопнул ладонью по столу так, что зазвенели тарелки.
– Не надо давать мне советов! – проревел он. – Ты выяснил, куда она ходит? Где бывает?
– В последнее время госпожа Глебова сидит дома.
– У нее есть машина?
– Да. Ездит на «Пежо» синего цвета. Крайне редко садится за руль. Вызывает такси, или муж ее отвозит, куда надо. Простите…
Мобильник Таврина издал мелодичный сигнал – звонила «завербованная» им секретарша.
– Я видела у него билет на самолет, – скороговоркой выдала девица. – В Венецию.
– Один билет?
– Да! Вылет завтра. Он предупредил, что отлучится на недельку.
– Вот как? Спасибо, Юленька, с меня причитается.
Начальник по безопасности вздохнул с облегчением.
– Объект завтра улетает в Венецию, – сказал он Феоктистову. – Судя по всему, один, без жены.
– С любовницей?
– Судя по всему, нет.
– Что ты заладил одно и то же! – раздраженно скомкал салфетку банкир. – «Судя по всему»! Надо знать, а не предполагать.
– Узнаем.
– Проследи за ним до аэропорта. Нет, лучше до самолета.
– Хорошо.
* * *
Она любила смотреть на стену, увешанную картинами и фотографиями. На всех – женщины-Коломбины, разных времен, в разных костюмах, с разными лицами.
Портрет актрисы Бьянколелли из известной в семнадцатом веке актерской семьи – прелестная итальянка, изящная, стройная, в широкой юбке с оборками, ярком корсаже, белом переднике и шляпке, с корзиной в руках, где сидят две голубки. «Colomba» по-итальянски значит «голубка». Вероятно, отсюда и – Коломбина.
Знаменитая Тамара Карсавина, талантливая балерина начала двадцатого века, признанная «царица Коломбин». Звезда Мариинского театра и дягилевских «Русских сезонов» в Париже.
Другие женщины, изображенные художниками и запечатленные фотографами в кокетливых нарядах этой легкомысленной и обворожительной субретки. Кто она? Героиня уличных представлений? Незамысловатый сюжет спектаклей для простонародья пришел из театра кукол и крутился около супружеской измены, где любовники всячески водят за нос тех, кто пытается помешать их блаженству. Типичные персонажи любовной интриги оказались бессмертными, они путешествовали из века в век, из города в город – сначала вместе с кукольниками, потом с труппами бродячих артистов, потом стали прародителями драматического театра в Европе.
И теперь без них не обходится самое великолепное, пышное и веселое зрелище – венецианский карнавал. Тысячи людей приезжают со всего мира, чтобы собраться на центральной площади Венеции и, затаив дыхание, ждать, пока с колокольни собора Святого Марка слетит бумажная голубка. Тогда множество Арлекинов, Пьеро и Коломбин затопят узкие тротуары, займут мраморные балконы, пустятся в пляс, усядутся в празднично украшенные гондолы и отправятся на водный парад. А в старинных палаццо ночи напролет ярче звезд будут гореть окна, греметь музыка, и самые изысканные дамы и кавалеры наденут костюмы простака из Бергамо Арлекина и наивной крестьянской девушки Коломбины. Какие там сшитые на скорую руку лоскуты и заплаты? На бал-маскарад для избранных в чем попало не пустят. Нынче изготовленные по средневековой моде платья обойдутся своим обладателям в тысячи евро.
Она каждое утро подходила к сшитому на заказ наряду Коломбины, вдыхала запах атласа, парчи и кружев… запах богатства, приключений и запретной любви. У нее будет все это… Уже есть. Она поедет в Венецию и встретится там с красивым мужчиной, готовым исполнять ее капризы. Он не увидит ее лица – только маску. Таково ее условие.
Самолет завтра. Они поселятся в разных гостиницах, и он будет приходить на свидания в ее номер – так же, как в Москве приходит в снятую для тайных встреч квартиру. Они никогда не зажигали света – только одну свечу. Это тоже было ее условием. Он называл ее Маска, и ей это нравилось. Тайна придает любви особенно пряный вкус.
Почему она выбрала образ Коломбины? Разве у нее есть что-то общее с деревенской девицей, которая то и дело попадает впросак из-за своей наив-ности? Отчасти да. В основном – нет. В том-то и прелесть перевоплощения! Если поменять привычки, одежду, манеры, лицо и даже имя, возможно, удастся перехитрить судьбу.
Время внесло поправки в традиционные черты Коломбины, придало ей лоска, остроумия, изящества, ловкость превратило в лукавство, грубое кокетство – в умелый флирт. Чем не символ «неуловимой женской души»?
Жизнь – это карнавал. Театр марионеток. Представление комедии дель арте. Или смесь первого, второго и третьего.
Она раскрыла чемодан, побросала туда заранее приготовленные вещи. Маска станет ее главным орудием – тесно прилегающая к лицу, цвета слоновой кости с красными и золотистыми узорами, с узким разрезом глаз. Так, что еще? Тщательно подобранная косметика, духи, украшения.
Она осторожно сняла платье Коломбины с плечиков, подошла к зеркалу – большому, где можно увидеть себя во весь рост, – приложила наряд к телу и долго, придирчиво смотрела на отражение: свое и не свое. Красивая молодая дама глядела на нее с той стороны. Она слегка кивнула головой, и дама в точности повторила ее движение.
– Мы едем! – торжественно произнесла она. – Это решено.
Дама тоже пошевелила губами. Она была очень похожа на живую женщину, но все-таки другая. Отстраненная, холодная и какая-то бледная. В ее глазах промелькнуло предостережение…
Глава 7
Астра и Матвей вернулись в Москву. На Ботанической улице он притормозил у ее дома и спросил в надежде, что она пригласит поужинать или предложит остаться на ночь:
– Что будешь делать?
– Займусь Арлекином и дамой.
Она уже вся погрузилась в догадки и раздумья, под которыми не было никакой реальной подоплеки. Теперь засядет за книги, залезет в Интернет, откуда ее не вытащишь. Впрочем, он не раз убеждался: стоит ей произнести некую сакраментальную фразу о то ли увиденных в зеркале, то ли воображенных ею образах… как они начинали материализоваться.
Поездка в Камышин заставила Матвея признать: он привязался к Астре сильнее, чем хотел, чем мог предположить. Почему же их отношения застыли в неопределенности? Должно быть, они оба чего-то боялись. Разочарования? Обыденности, которая приходит на смену романтической любовной прелюдии? Скуки? Болезненного разрыва?
