– К ведьме? – Шеф полиции подумал, что ослышался.
– Ну да, – невозмутимо откликнулась артистка. – Наша мадам, как, впрочем, и все содержательницы балаганов, гадалка только для ярморочных зевак. Те же, кто хочет получить настоящее колдовство, отправляются к сухой сливе. Там, в землянке, живёт самая сильная колдунья из всех, которых я когда-либо видела. Она ездит на волке, который ей прислуживает, и никогда не показывается на людях. Но если заболела корова или кто-то сам нездоров, люди идут в землянку, и ведьма их лечит. Она же насылает проклятья и смерть и может сделать так, что от неурожая пшеницы погибнет весь Париж. Нищий попрошайка Ворон у неё на побегушках. Я видела в окно, как он повёл за собой вашего парня.
– Показывай, уродина, где землянка ведьмы! – рявкнул Коко-Лакур.
Отбросив окурок сигары, женщина шумно выдохнула облако горького дыма, встала со скамьи, поднявшись на свои удивительные ноги, и вскинула руку, указывая на лес, обрамляющий ярморочную площадь. В ту же секунду из чащи донёсся выстрел. Жак Анри побледнел и решительно скомандовал, обращаясь к подчинённым:
– Скорее туда!
– Опять проделки Видока, – злорадно проговорил Юнитэ, вынимая из кареты заранее припасённый факел и чиркая огнивом.
– Наш герой без этого не может, – подтвердил Коко-Лакур, нехотя устремляясь следом за приятелем, перед которым, не разбирая дороги, торопливо шёл Жак Анри.
Достигнув леса, Юнитэ запалил огонь, и трое полицейских двинулись по протоптанной среди ельника тропинке туда, откуда раздался выстрел. При свете факела сотрудники полиции могли увидеть только ближайшие деревья, хотя возня и вскрики, которые слышались где-то совсем рядом, вызывали их живейший интерес и желание как можно скорее оказаться в гуще событий. Однако установить, откуда доносится шум, было непросто. Казалось, весь лес наполнен дерущимися.
– Эжен Франсуа! – закричал Анри, ускоряя шаги и почти переходя на бег. – Где вы, друг мой?
– Видок! – подхватил Коко-Лакур. – Отзовитесь, Видок!
Бежавший первым господин Анри споткнулся обо что-то тяжёлое и, чуть не упав, склонился над тёмным предметом, бревном преграждавшим тропинку.
– Юнитэ, скорее сюда! Посветите, я что-то нашёл!
При свете факела полицейские увидели короткое скрюченное тело, безжизненно застывшее на присыпанной хвоей земле.
– Это ребёнок! – воскликнул Юнитэ. – Мёртвый мальчишка.
– Вовсе нет, это карлик, – отозвался Жак Анри, внимательно исследуя лежащего.
Где-то совсем рядом раздался пронзительный крик боли, переходящий в протяжный стон, и голос Видока с отчаянием выкрикнул:
– Чертовка! Она отсекла мне руку! Помогите же! Я истекаю кровью!
– Юнитэ, Коко-Лакур, догоняйте преступников, я перевяжу раненого, – задыхаясь от быстрой ходьбы, распорядился шеф, склоняясь над привалившимся к сосне сыщиком, которого осветил своим факелом Юнитэ. – Как только я отвезу Видока в больницу, экипаж сразу же вернётся за вами. Надеюсь, к этому времени с преступниками будет покончено.
Жак Анри помог раненому подняться на ноги, и, придерживая под руку, повёл через лес к карете.
– Ну-ну, Франсуа, ничего! И без руки люди живут, – глядя на окровавленную культю, подбадривал шеф своего протеже.
– Чёрт, они как будто с цепи сорвались! – с отчаянием простонал сыщик.
– Что с вами случилось, друг мой? – осведомился Жак Анри, помогая пострадавшему устроиться в карете. В голосе его звучало искреннее участие. Видок скривился и, выплёвывая слова, точно змея яд, злобно заговорил:
– Старик-нищий, называющий себя Вороном, завёл меня в лес, и прямо из чащи на нас выскочил сумасшедший карлик. Он вцепился мне в глотку, и пока ополоумевший Коротыш меня душил, эта чёртова сука, эта дрянная баба, которая сидела верхом на поросшем шерстью чудовище, на человеке-волке, вытащила у меня бумажник! Я застрелил карлика и успел схватить свой бумажник, но чёртова кукла отрубила мне руку!
Хотя рассказ был коротким, в промежутках между словами раненый надолго замолкал, преодолевая мучительные приступы боли, поэтому за время повествования пассажиры экипажа успели добраться до места. Карета остановилась перед госпиталем, и шеф полиции поспешил передать раненого в руки врачей. Сам же вернулся домой, откуда отправил экипаж на окраину Парижа, к балагану, где его лучшие сотрудники наверняка уже задержали бандитов и только и ждали транспорта, чтобы доставить в тюрьму.
Мытищи. Наши дни
Дарья приблизилась к тёмным окнам торгового центра и постучала в запертые двери. На стук никто не ответил, и женщина постучала снова. За стеклом показалась дородная фигура старшего смены, и цветочница, привлекая его внимание, принялась стучать ещё громче. Неспешно следуя по залу, мужчина вразвалку приблизился к дверям и загремел ключами, отпирая.
– Чего тебе, Даш? – спросил он, приоткрывая дверь.
– Здравствуйте, Альберт Ефимович, – выпалила женщина. – Егор пришёл?
– Само собой, – солидно откликнулся начальник смены. – На третьем этаже с Володей Лукьяновым дежурят.
– Мне срочно нужно увидеть Егора, – плачущим голосом затянула Дарья. – Я ключи в павильоне забыла, домой попасть не могу. Алёнка до сих пор не спит, голодная, вон, сидит в машине.
Дарья махнула рукой, указывая на красную «Мазду», за рулём которой виднелась женская фигура, обернувшаяся к плачущей девочке. Старший смены вытянул шею, стараясь рассмотреть людей в машине, и, убедившись, что в салоне и в самом деле находится ребёнок, благосклонно кивнул, отступая в сторону.
– Заходи, Даш. Поднимайся на третий этаж, Егор в служебке. – И добавил, усмехаясь: – Баб вроде не приводил, так что малину ему ты не испортишь.
Дарья устремилась вверх по тёмной лестнице, думая только об одном – как можно скорее увидеть мужа и выяснить всю правду. На третьем этаже стояла гулкая тишина. Громко стуча каблуками, Дарья решительно шла по пустынному коридору, торопясь к приоткрытой двери служебного помещения, из-за которой выбивалась узкая полоска света, точно ножом прорезающая темноту. Через пару секунд Дарья уже заглядывала в пустое помещение и растерянно обводила глазами заставленный чашками стол и два пустых стула.
– Егор? – позвала Дарья в пустоту. И крикнула громче: – Егор!
Муж не ответил. Женщина вышла за дверь и замерла, прислушиваясь. В конце тёмного коридора кто-то шевелился. Дарье показалось, что звуки доносятся из цветочного павильона, и продавщица устремилась на шум. Стараясь ступать неслышно, она приблизилась к салону и увидела, что дверь приоткрыта, хотя свет в магазине и не горел. Дарья вошла в тёмное торговое помещение и при тусклом свете луны, пробивающемся сквозь большие витринные окна, увидела, что кто-то стоит у вентиляционного отверстия, ведущего на этаж ниже. Форменная куртка и картуз охранника, чётко вырисовывающиеся на замершем у окна силуэте, ввели её в заблуждение, и Дарья двинулась вперёд. Но это оказался вовсе не Егор, а его напарник. Володя Лукьянов обернулся на звук шагов и, криво улыбаясь, устремился навстречу женщине, точно желая её остановить.
