Фальшивая официантка, как ни в чем не бывало, поставила на стол сахарницу, сменила подставку с салфетками, прихватила со стола смятую салфетку, которая лежала возле локтя мужчины.
Женщина по-прежнему молчала, явно дожидаясь, пока официантка уйдет.
Та еще немного покрутилась возле стола, но, так и не дождавшись продолжения разговора, вернулась к своему сообщнику.
– Ну что? – прошипел тот.
– При мне они не стали разговаривать… – начала «официантка».
– Плохо!
– Но вот, что мне удалось прихватить, – продолжила она и протянула партнеру салфетку, – видишь, здесь едва заметны какие-то буквы и линии… они что-то писали на другой салфетке, а эта лежала снизу, и на ней что-то пропечаталось.
– Ты молодец, – оживился мужчина, – хорошо соображаешь! У тебя нет простого грифельного карандаша?
– Откуда! – «Официантка» развела руками. – Постой-ка, может, найдется кое-что получше…
Она пошла за барную стойку, отыскала там банку с молотой корицей и посыпала немножко на салфетку. Затем осторожно стряхнула избыток корицы и снова взглянула на листок. Теперь там можно было разглядеть надпись:
«Двенадцатая линия, дом сорок два».
Ниже был рисунок – явно план прохода к нужному зданию.
– Милочка, когда же будет готова моя рыба? – безнадежно окликнул ее старик в очках.
– Извините, мы зазевались, и ваша рыба уплыла! – проговорила «официантка» и скрылась за служебной дверью.
– Что такое? – Вера услышала последние слова и привстала с места.
– Куда вы? – удивился профессор Козодоев, увлеченно рассматривающий амулет. – Ох, простите мою бестактность…
– Куда это официантка запропастилась? – спросила Вера. – Здесь всегда так долго обслуживают?
– Да нет, – профессор завертел головой, – обычно она сама кофе варит…
Пока он тянул шею, высматривая официантку, Вера схватила амулет и убрала его в карман джинсов. Взяла сумку и куртку и пошла в сторону туалета. Там никого не было, но, обследовав кабинки, Вера нашла в одной брошенный светлый парик и форменную блузку официантки.
Вот оно что! Вот почему ей показалась подозрительной эта официантка! Блузка была ей явно велика, да еще запястье все расцарапано. Это же та самая девка, что была со злодеем, который преследует Веру, хочет отнять у нее амулет! Надо же, парик надела и думает, что ее никто не узнает! Чтоб тебе тот кот всю морду расцарапал!
Но что же Вере-то теперь делать? И как они ее нашли? Ладно, нужно удирать отсюда как можно быстрее.
Вера вышла в коридор и вдруг, проходя мимо какой-то двери, услышала стон. Замок на ней висел только для виду, Вера, оглянувшись по сторонам, сняла замок и открыла дверь.
В крошечном помещении, заставленном мешками и пустыми коробками, на полу лежала женщина – блондинка в форменной блузке официантки, залитой кофе. Она неудобно изогнулась, глаза были закрыты. Вот она пошевелилась, поморщилась и застонала.
– Эй! – Вера похлопала ее по щеке. – Эй, проснись!
Пришлось хлопнуть довольно ощутимо, только тогда девушка открыла глаза.
– Ты к-кто? – прохрипела она. – Дай пить…
Тут же на стеллаже стояли бутылки с водой, Вера открыла одну и напоила Милу, ибо это точно была она, из своих рук.
– Ох, что это со мной было? – спросила она.
– Кто тебя так? – спросила Вера, хотя и знала ответ.
– Не помню… вроде бы она… кофе…
Тут дверь кладовки открылась, на пороге стоял рыжий парень. Парень как парень, ничего особенного – нос картошкой, на нем веснушки, глаза серые и тоже, кажется, в крапинку. Глядя на парня, сразу вспоминался детский стишок: «Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой…»
– Милочка, радость моя! – громко сказал он. – А что это меня никто не встречает?
Тут он заметил, что Мила лежит в неудобной позе, что вид у нее вообще неважный, и всполошился:
– Девчонки, а что вы вообще тут делаете?
– Трамвая ждем, – проворчала Вера, – не видишь, человеку плохо!
Вдвоем с парнем они подняли Милу, да она и сама малость очухалась и потащилась из кладовки. Тут налетел на них кто-то большой и усатый, в фартуке и поварском колпаке.
– Да что же это такое! – орал он. – Не дозовешься никого! Милка, ты что тут разлеглась? Клиенты тебя дозваться не могут!
– Не видишь – плохо ей! – вступился рыжий. – Врача надо!
– Не надо… – слабым голосом сказала Мила, – отдышалась уже…
– А ты что тут делаешь? – рассвирепел повар. – Тебя давно на Васильевском ждут, уже звонили! Смотри, Анатолий, терпение у хозяина лопнет, экспедитора найти нетрудно, люди любой работе рады!
– Да иду уж… – проворчал парень, – тоже еще начальство на мою голову…
Вера, которая до этого держалась в сторонке, тихонько скользнула за парнем к служебному входу, выходящему во двор. У двери стоял пикапчик, на боку было написано «Продукты».
– Тебе куда? – спросил парень, заводя мотор. – Если на Васильевский, то подброшу.
– А давай! – согласилась Вера, подумав, что если ждут ее на улице эти двое злодеев, то неплохо будет проехать мимо них с песнями на пикапе, авось не заметят.
Всю дорогу Толик болтал, так что Вера только кивала в нужный момент и поддакивала, занятая своими мыслями. Мысли были тревожные. Как все-таки эти гады узнали, что она поедет к профессору Козодоеву? Преследовать они ее не могли – кот с собакой помешали. Какой-нибудь «маячок» засунули? Да глупости, они же вплотную не сталкивались. Неужели профессор им как-то сообщил? Да ну, не может быть, у Веры уже мания преследования, на приличного человека готова напраслину возвести.
– Тебе конкретно куда нужно? – спросил Толик. – А то мне к Андреевскому рынку…
– Нет, меня вот здесь, на Девятой высади… Мне вон в тот бизнес-центр, – на всякий случай соврала Вера и распрощалась с водителем по-хорошему.
Едва человек в плаще с зеленой полосой вошел в таверну, на него сразу обрушился гам пьяных голосов, чад подгоревшей еды и кислый запах скверного вина. Прямо против входа виднелся очаг, над которым в медных котлах готовились немудреные кушанья – бобовая похлебка, кровяная колбаса и пирожки с требухой. Сбоку от очага стояла бочка с гарумом – острым соусом из соленой рыбы, без которого римское простонародье, да и люди побогаче не мыслили себе настоящей еды. Позади этой бочки была неглубокая ниша, в которой находились грубые глиняные статуэтки духов, ларов, покровителей дома и семьи, перед которыми горел тусклый огонек в масляной лампаде.
Вдоль стен стояли грязные дощатые столы, за которыми на колченогих табуретах и на простых скамьях сидели посетители – бедные мастеровые и ремесленники, плотники, кузнецы и гончары, а также публика еще более низкого пошиба – могильщики с соседнего кладбища, нищие и проходимцы, цирковые плясуны и шуты, бывшие гладиаторы, каким-то чудом уцелевшие в сотнях боев.
