– Значит, это Комлев, – заключила Варя. – Больше некому.
– Может быть, может быть, – задумчиво проговорил Макар. – А может, и нет. Мы чьи алиби, кроме Комлева и Воронина, проверили? Ничьи.
– Баранова, – подсказала Варя.
– Ах да. Но ведь еще кто-то остался. Где список гостей? Почему мы их не проверили? – тревожно заерзал Макар, снимая ноги с соседнего стула.
– А действительно, почему мы их не проверили? – нахмурилась Варя, успевшая подзабыть их с Макаром резоны.
– Потому что сочли их менее подозрительными, чем Комлева, – напомнил Макар.
– Точно. Сколько же их осталось, гостей этих, – ворчала Варя, пытаясь достать из сумки застрявшую папку с информацией. – Вот. Ага. Сурмилин, это раз, Комлев, два. Хорошо хоть Томашевича проверять не надо, – жестокосердно прокомментировала Варя. – А у остальных алиби. Молодцы. Гм. Не так уж и много кандидатов.
– Двое? – озадаченно переспросил Макар. – По-моему, мы кого-то забыли. В тот вечер у Булавиных в гостях были приятели, Серега и… Вот! Еще один искусствовед. Вот интересно, почему мы его со счетов скинули?
– Потому что он ни при чем, – твердо заявила Варя.
– Чушь. Какие у тебя доказательства? Алиби его проверяла? Нет. А у него возможностей сбагрить Репина черным антикварам априори больше, чем у программиста или у инженера.
– Макар, ты бы на него посмотрел и сам все понял. Знаешь, это некая смесь Юрия Деточкина с князем Мышкиным.
– И что? Это ему индульгенцию дает? Юрий Деточкин, между прочим, успешно грабил советских взяточников и воров, – остался при своем мнении Макар.
– Да, но не убивал же. И потом он был ангельски кроток и наивен и все отдавал детям, – не согласилась с ним Варя.
– Хорошо. Ты собиралась ему фото Томашевича предъявить? Вот пойдем вместе, и я сам лично посмотрю на этого «Идиота». А пока надо разобраться с Комлевым и Сурмилиным.
– А как? – коротко спросила Варя, собственных идей не имевшая.
– Самое простое, проследить за ним, – предложил Макар.
– Что за глупость? С какой целью? Надеешься, они нас к Репину приведут? – насмешливо спросила Варя.
– Да, действительно. Что-то я того… Глупость ляпнул, – не стал спорить Макар. – А что тогда?
– Ну, – задумалась Варя, – предлагаю снова задействовать твою Ксюшу. Наврешь ей, что ты частный детектив, что тебя жена Комлева наняла, пусть достанет координаты комлевской любовницы, а ты ей заплатишь. Денег на оплату такого важного информатора Каменков точно даст.
– Да, она не поверит, а еще спросит, кто меня за Барановым нанимал следить, тоже жена Комлева? – огрызнулся недовольный Макар, в душе мечтавший привлечь к расследованию Алису, а не какую-то там постороннюю Ксюшу.
– Это детали. Если ей хорошо заплатить, она и спрашивать не станет, кто тебя нанимал, – цинично рассудила Варя.
– Экая ты беспринципная, – буркнул Макар, но с планом согласился.
Ксюша назначила цену, а Каменков долго не ломался и выдал требуемую сумму. Ксюша оказалась девушкой неизбалованной и, зажмурив глаза, впечатленная собственной наглостью, выдала страшную сумму в десять тысяч. Деньги были казенные, и Варя с Макаром с легкостью согласились.
Оставался Сурмилин. Работал он отдельно от прочей компании, на каком-то из немногочисленных работающих петербургских заводов. Как к нему подобраться, было пока не ясно.
– Давай к нему домой съездим, хоть посмотрим, как он выглядит, – предложил Макар.
Даниил все утро не находил себе места. Ему не удавалось сосредоточиться на текущей работе, несколько раз он пропустил важные звонки. И наконец, поняв всю безнадежность сидения на службе, сказался секретарше больным, свалил весь ворох работы на своего зама Петрушевского и уехал домой.
Все мысли Даниила, начиная со вчерашнего вечера, были сосредоточены на Репине. Всю ночь он анализировал визит к бабушке и теперь был уверен: Варвара абсолютно точно знает, где картина. Но почему-то молчит. Имеет на нее собственные виды? Не знает, как ее заполучить, не уверена в ее подлинности? О картине известно Варвариному начальству, и оно «пасет» картину?
Второй вопрос, который мучил Даниила, был, пожалуй, посерьезнее первого. Что ему делать в случае обнаружения полотна? Есть у него шансы юридически доказать свои законные права на картину? Никаких четких указаний на экспроприацию картины Репина в архивах он не нашел. Только список чекистов, проверивших сигнал, поступивший от дворника на гражданку Савелову Е. Н., подозревавшуюся в контрреволюционной деятельности, дата, копия мандата на обыск. Из пяти человек, нанесших визит Савеловой, Даниилу удалось разыскать следы только одного, Тродлера. Остальные канули в пучину истории. Один был расстрелян своими, другой погиб от бандитской пули, третьего выгнали из Чека, и он умер еще в начале двадцатых, не оставив родственников. Следов пятого найти не удалось. Оставался только Тродлер. Доказать прямую родственную связь Половодниковой с Тродлером не сложно, но вот доказать, что именно Тродлер изъял картину у Савеловой… Никаких документальных фактов, подтверждающих этот факт, нет. Даже принадлежность портрета Елизавете Савеловой доказать проблематично.
И тут Даниила осенило. Ведь Варвара совершенно определенно сказала вчера, пытаясь увести его от разговора о картине, что ее прадед был знаком с Репиным, часто бывал у него и вел дневники, Варвара даже рассчитывала найти в них упоминание о Гаршине, его портрете и даже о Елизавете Савеловой. Конечно, она говорила это не всерьез, но чего в жизни не бывает? Надо немедленно навязаться в гости к ее родне и самолично изучить дневники прадеда. И лучше это сделать сегодня, до поездки к Половодниковой. Возможно, ему удастся припереть старуху к стенке и забрать картину, не прибегая к судебным разбирательствам. Вообще, в планы Даниила никакие официальные тяжбы не входили. Картина была отнята у его семьи без всяких законных оснований, просто украдена. И вернуть ее надо так же решительно и просто. Но просто было только на словах. Бандитом с большой дороги Даниил Самарин не был, а был как раз весьма законопослушным гражданином, не любившим связываться с правоохранительными органами по причине неравенства сил.
Надо позвонить Варваре и назначить свидание, а еще лучше заранее навязаться к ее бабушке. Тонко и изящно, как он умеет, решил Даниил. Но звонить не торопился.
Какое-то неведомое доселе чувство робости овладело им. Слишком уж независимой и непредсказуемой была Варвара, и слишком многое от нее зависело. «Пошлет еще за навязчивость», – боязливо подумал Даниил, но тут же устыдился собственного малодушия и позвонил. Оказалось, ничего страшного. Варя просто не ответила.
«Гм. А может, они уже картину изымают у Половодниковой?» – посетила Даниила глупая тревожная мысль. Он уже добрался до дома и теперь шагал по комнате из угла в угол от волнения и неопределенности. Нет, глупость. Глупость. И он еще раз набрал Варвару.
