– Увы. Не могу. Слишком много работы за последнюю неделю накопилось, – не поддалась Варя, – надо разгребать. Может, через недельку?
– Нет, нет. Что вы! – категорически возразила Зоя Спиридоновна и пошла на хитрость: – У меня, знаете ли, деточка, тоже беда случилась. – И тут Зоя Спиридоновна всхлипнула и, глотая подступающие слезы, поделилась: – У меня внук погиб. Молодой еще человек, такая трагедия.
– Ой, простите, Зоя Спиридоновна, я не знала, – тут же поспешила извиниться Варя, почувствовав жуткую неловкость, – примите мои соболезнования.
– Благодарю, – справляясь с собой, ответила Зоя Спиридоновна. – К тому же я хотела вам кое-что показать, кое-что действительно стоящее внимания. Теперь, когда обстоятельства поменялись… – Она тяжело вздохнула, не закончив.
Вот хитрюга, покачала головой Варя. Вот так она и чувствовала, что темнит Зоя Спиридоновна, не доверяет, припрятала часть коллекции. Но тут же себя одернула, все же у человека внук умер.
– Хорошо. Я попробую заехать сегодня вечером, если успею, – торопливо добавила Варя, явственно расслышав довольное урчание Зои Спиридоновны.
– И кто это? – с интересом спросил Макар.
– Да Половодникова. Помнишь, Сергей перед смертью ездил к ней оценивать коллекцию. У нее внук умер, молодой еще, и она хочет поскорее деньги за коллекцию получить и еще что-то показать, – задумчиво проговорила Варя и добавила: – Слушай, в городе просто мор какой-то на молодых мужиков пошел. Серега, Томашевич этот, потом внук Половодниковой. Может, это проклятие какое-то?
– Ага. На семь миллионов жителей нашего города три покойника, безусловно, эпидемия, – кивнул Макар, глядя на Варю взглядом, полным скептической укоризны.
– Да, действительно. Просто как-то все вокруг нас сгустилось, – смущенно оправдываясь, проговорила Варя.
– Ну, так что, какие планы? – закидывая длинные, облаченные в модные джинсы ноги на соседний стул, спросил Макар. – Начальство нас выбросило в свободное плавание, так что решение за тобой, как за старшей в группе.
– Было бы здорово выяснить, кто и как выманил Томашевича с работы. Ты не можешь выяснить, ему по рабочему телефону звонили или по мобильнику? – сосредоточенно глядя в окно, спросила Варя. – А вообще, жаль, что мы не полиция, могли бы запросить распечатку у мобильного оператора, кто звонил Томашевичу в день смерти, представляешь, как легко и просто было бы нам с тобой работать?
– Ага, слушай, а может, тебе соблазнить сотрудника полиции, который ведет это дело, и все у него выведать? – оживился Макар. – Будешь ему светлые мысли подкидывать, а он тебе информацию. Глядишь, дело и раскроем, да еще и Репина найдем!
– Еще чего! – искренне возмутилась Варя. – Сам соблазняй, у тебя хорошо получается.
– Ну, тогда не знаю. Сама придумывай, как нам быть, – обиделся Макар.
Ничего умного они не придумали, кроме того, что к вечеру смогли выяснить через секретаршу Ксюшу, которой Макар наплел небылиц с три короба и пригласил на свидание, адрес родителей Томашевича. Как разыскать любовницу Комлева, они не решили, зато узнали через все ту же Ксюшу, что Станислав Баранов определенно находился в офисе во время убийства Томашевича.
– Ну, что, разбегаемся? – глядя на часы, спросил Макар. – Мне надо Ксюшку с работы встречать, а тебя старушка Половодникова ждет. Не огорчай ее, все-таки внук у человека умер.
И они разошлись.
К Половодниковой Варя решила пойти пешком, погода была хорошая, прогулки по центру города она любила. Особенно по немногим тихим его уголкам, например, таким, как Набережная канала Грибоедова. Она уже подходила к дому Половодниковой, когда объявился Даниил.
– Варенька, добрый день! Как ваши дела, не помешал?
– Нет, – останавливаясь у парапета, проговорила Варя, улыбаясь невидимому собеседнику. – Я как раз бреду на встречу со своей клиенткой, помните старушку, о которой я вам рассказывала? Ну, та, у которой дед антиквариат в блокаду скупал и ценности.
– Да что вы? А у меня отменились все важные встречи на вечер, и я как раз размышлял, не поужинать ли нам вместе? Или, скажем, не покататься ли на кораблике, или не совместить и то и другое? – ласково ворковал Даниил, и сегодня его манера разговаривать и приглашение никакого раздражения в ней не вызвали.
– Даже не знаю, – неуверенно произнесла Варя, оглядываясь на дом Зои Спиридоновны. – Я как раз подошла к дому старушки и понятия не имею, как надолго затянется наша беседа.
– Ничего страшного. Я еще в офисе, минут через двадцать я смогу выехать с работы. Пока доберусь до канала Грибоедова… – рассуждал вслух Даниил, – пройдет не меньше часа, а скорее всего полтора.
– Я же не сказала, где я, – рассмеялась Варя. – Как вы догадались?
– Да? – удивился Даниил. – Хм. Может, вы раньше говорили, что она живет на канале? Какой, кстати, у нее дом, чтобы мне сориентироваться, в каком направлении двигаться?
– Сто тридцать четвертый, это уже за Крюковым каналом, – пояснила Варя.
– Хорошо. Я выезжаю, а когда подъеду, позвоню и спасу вас от этой старой ведьмы, – пообещал Даниил.
– Она не ведьма, у нее внук умер, – заступилась Варя за Зою Спиридоновну.
Глава 18
Декабрь 1941 г.
Елена Александровна с трудом открыла глаза и посмотрела на бледный свет зимнего дня, лившийся сквозь покрытые густой изморозью стекла. Она не вставала уже три дня. Не было сил. Не было цели. Хлеба и дров тоже не было.
Елене Александровне было всего пятьдесят четыре года. В этом возрасте ее мать принимала гостей, мечтала о внуках, варила осенью сливовое варенье, распекала кухарку за пригоревший пирог и чувствовала себя счастливой женщиной со сложившейся судьбой, у которой впереди еще годы тихой счастливой жизни в кругу семьи. Вечерами она вышивала, сидя за столом, или наигрывала что-то на фортепьяно, а ее светло-русые, едва тронутые сединой волосы легкими пушистыми прядями окружали лоб и шею, словно золотой ореол в пламени свечей. То было тихое, счастливое довоенное время. Точнее, дореволюционное. Елена Александровна уже была замужем, Андрюше был всего один годик, и он рос крепким, здоровым мальчиком, и они часто навещали бабушку с дедушкой в имении, когда Роберт Францевич, ее муж, бывал в командировках.
Счастливое было время, безмятежное. А потом был девятьсот четырнадцатый год, потом семнадцатый, далее все годы слились для Елены Александровны в черную череду дней, месяцев, лет. Начиная со дня гибели мужа.
Елена Александровна вновь погрузилась в забытье, и в этой полудреме образы далекого прошлого причудливо смешивались с мрачными тенями настоящего. Выпускной в гимназии, мамины именины, папа с маленькой Леночкой на речке, двадцать второе июня. Начало войны, ужас в глазах людей. Андрюша в шинели с винтовкой возле школы. Андрюша… Где ты теперь, мальчик мой? Жив ли?
