Высадил он инвалида у жилого дома в районе «Красных Ворот» – таксист на номер здания внимания не обратил, ему чего! Сказали: «К этому дому», он и подрулил. Но вызвался показать: зрительная память у него хорошая, он помнил место.
Кис с ним поехал один: Серега анализировал информацию с заводов, выпускающих пиротехнику, и из магазинов, ее продающих.
Ехали они минут сорок пять, из-за пробок. Наконец таксист указал на дом, у которого высадил инвалида, и укатил по своим делам. Алексей тут же, с мобильника, передал адрес Сереге.
– Поскольку старики-разбойники показали себя людьми предусмотрительными, то вряд ли это его дом. Высадился у какого-то плюс-минус соседнего, – произнес он.
– Океюшки, – отозвался Серега. – Сейчас сделаем запрос по инвалидам данного квартала!
Кис решил остаться на месте в ожидании информации от Сереги. Инвалид живет где-то здесь, в окрестных домах, и они его найдут. Рано или поздно!
Но лучше, конечно, рано. Поэтому Кис принялся задавать вопросы местному населению, выбирая в основном женщин, а среди них тех, кто имел возможность часто бывать на улице: мамаш с колясками, собачников, консьержек, вышедших подышать оттепельным воздухом и потрепаться с коллегами из соседних подъездов.
Мало-помалу, от разговора к разговору, сыщик добрался и до дома, в котором обитал инвалид. Оставалось только узнать его подъезд и квартиру.
Он снова окинул зорким взглядом аборигенов, намечая очередную жертву, способную удовлетворить его информационные потребности.
И в этот момент позвонил Серега.
– Я уже нашел дом, – дело только за квартирой, – сказал Кис.
– Второй подъезд, квартира шестьдесят один, – сказал Серега. – Я тоже выезжаю!
…Никогда еще Колян не чувствовал себя таким несчастным. Может, потому, что никогда еще не претендовал на большее, чем давала ему жизнь. Всегда довольствовался тем, что было… Оттого и жил спокойно, наверное?
А тут вдруг раздразнился мечтами. О том, чего у него нет. Словно жизнь поманила его пальчиком, сладко кивая и нашептывая: «Машинка, машшиинка!»
Да не жизнь, при чем тут она! Васян, Васька, подлец! Поманил его этой мечтой! Заверил, что она у них в руках!
А в руках у них образовался пшик.
И машинки у Коляна уже не будет. Никогда…
Впрочем, эти сожаления показались ему вскоре ерундовыми. Совсем не трагическими, как он думал еще вчера вечером и сегодня ранним утром, в которое его подняла из кровати мысль – или сон? – о машинке. Потому что ближе к одиннадцати в дверь позвонили, и когда он эту самую дверь открыл, то сразу получил такой удар в челюсть, что все мысли о машинке разом вылетели из черепушки.
Коляска выручила, чуток самортизировала, откатилась назад… А то бы Коляну ни в жисть с докторами не расплатиться!
– Над инвалидом-то легко силу демонстрировать, да? – попытался он высказать обиду.
Вошедший в его квартиру человек приблизился вплотную к его креслу, уставился Коляну в самые глаза и процедил с тихой ненавистью:
– На чужой беде наживаться – так можно? А в зубы за это дать нельзя? Ты сразу убогий и безногий, лежачего не бьют, так, по-твоему?!
Колян молчал. Он понял, что за человек к нему пришел. По фотографии с Митькиных «копий» узнал…
Машинка-а-а!
Машинка.
Стыдоба-то какая… За машину две жизни детские продал… Господи, да неужто так и есть: продал, как Иуда последний?!
Он даже не знал, что сказать. Но человек стоял совсем близко, и глаза его жгли.
– Бес попутал, – произнес Колян. – Бес…
Кис ненавидел подобные уловки. Перекладывание ответственности с себя на беса или на кого угодно. Ему жгуче хотелось снова ударить этого человека. И не раз. Бить его долго, до усталости в кулаках, каждым коротким ударом выражая суть тех слов, которые он имел ему сказать.
Но инвалида он бить не мог.
– Тебя как звать? – спросил он, шумно выдохнув и стукнув правым кулаком в свою левую ладонь.
– Николаем… Петровичем…
– Бес, значит, тебя попутал?
– Бес, – живо закивал Колян, которого такая версия устроила бы вполне.
– Скажи, Николай Петрович, а совести у тебя нет?
– Ну как же… – немного осмелел Колян, в надежде, что его больше не собираются бить. – Есть!
– Тогда при чем тут бес?
Петрович задумался. Но так и не понял, ни при чем тут бес, ни даже о чем его человек спрашивал.
Алексей тоже задумался. О связи добра с интеллектом. Доброта без интеллекта вечно оборачивается злом. Зло без ин… Ну, зло, оно и есть зло. С этим все понятно. Как любит говорить Серега: «От хитрости ума не прибавляется». А вот с добром куда сложнее. Глупость его перерождает. По глупости, по недомыслию, добро кормит своей энергией зло, поступая в полнейшее его распоряжение…
Впрочем, не беседовать же об этом с Николаем Петровичем, опасливо подобравшимся в своем инвалидном кресле.
– Расслабься, Петрович. Бить тебя не буду, если правду скажешь. Ты участвовал намедни в фейерверках на «Речном»… Это не вопрос, не тщись, ответ я знаю. Там еще другой человек был: вы вместе это затеяли! Мальчишек подговорили, они вам службу сослужили… Так?
– Так, – подтвердил убитый внезапно проснувшимся чувством вины Колян.
– Но затеяли вы это… Как его, бишь, приятеля твоего?
– Васян…
– Ага, Васян, точно. Так вот, с Васяном вы это затеяли, потому что хотели деньги в обмен на информацию получить, верно?
– Верно… Хотели…
– Вот я и пришел узнать, что за информация у вас такая. Дети – мои, Николай Петрович. Это у меня двух малышей похитили. Поэтому, если ты не дрянь последняя…
Он не был дрянью! Это неправда, Колян никогда не был дрянью!
– Я не хотел… Это случайно! Вернее, просто не подумал… Бес попу… Да нет, это все Васян!!! Когда мы поняли, что жилец…
– Мне глубоко по фигу, кто именно виноват, Петрович. Ты меня внимательно слушай, ладно? А то… Кулак-то мой при мне, сечешь?
– Секу…
– Тогда ты мне не про виноватых рассказывай, а что за информация у вас такая. И поподробней!
…К тому моменту, когда подтянулся Серега, Кис знал уже практически все то, что сумел рассказать инвалид.
– Как это, Николай Петрович? Вы не заглянули в паспорт жильца? – поразился Серега.
– Ну… А чего… Сказал, что Митей звать… Поповым…
– А в паспорт-то, в него же надо было посмотреть? – Серега не мог понять подобную халатность квартиросдатчика.
Алексей немного охладил его пыл.
– Когда деньги ложатся на стол, мало кто думает о проверке документов… – сказал он. – Да и стесняются люди.
