В ситуации отчаянной борьбы за спрос и его все более острой общей нехватки текущее сжатие спроса в отдельных регионах, даже ведущее к убыткам, не будет само по себе рассматриваться крупным европейским бизнесом как сигнал к обязательному уходу из этих регионов и (в рамках нашего рассмотрения) как сигнал к выбрасыванию соответствующих стран из еврозоны, а то и Европейского союза в целом. Сам факт контроля за той или иной территорией, сам факт даже территориального (а не коммерческого) масштаба операций становится самостоятельной ценностью и отдельным ресурсом, ибо, несмотря даже на убытки, позволяет поддерживать (в том числе и у операторов фондового рынка) весьма устойчивую надежду на изменение ситуации к лучшему.
Поэтому даже при хронической убыточности операций, даже если налоги на удержание, например, Греции в еврозоне превысят для финансовых корпораций «старой Европы» прибыли, извлекаемые ими из той же Греции, они (по крайней мере, еще некоторое время) не будут ее отпускать из паутины европейской интеграции. Греция в Европе будет по-прежнему категорически нужна им как минимум в качестве символа надежды, которой они для поддержания собственного существования и для продолжения балансирования на грани срыва в депрессию будут яростно и изобретательно обманывать всех вокруг и прежде всего себя.
Абсолютная, самостоятельная ценность спроса особенно ярко видна в условиях большой коммерческой войны, которую энергично и эффективно разворачивают против Европейского союза США под видом создания «трансатлантической свободной зоны торговли». Отсутствие интеллектуальной самостоятельности у евробюрократии и в целом европейских элит как таковых не позволяет им прямо отстаивать (а порой даже и осознавать) свои стратегические интересы, если требования отказаться от них обернуты в правильные идеологические формулы и выдвигаются США, ставшими фактическими хозяевами Европейского союза. В ходе переговоров по «трансатлантической зоне свободной торговли» представители Европейского союза так и не нашли в себе силы указать на принципиальную невыгодность и, более того, опасность этой инициативы для европейских экономик, ограничиваясь второстепенными предложениями и простым откладыванием времени принятия решений, которые можно отложить надолго, но ни в коем случае не навсегда. Между тем США, входя в положение евробюрократов и уступая по второстепенным вопросам, уже вырвали у них принципиальное согласие на реализацию этого проекта.
Это значит, что в стратегическом отношении сражение уже проиграно Европейским союзом: когда набор второстепенных аргументов и третьестепенных отговорок у европейских «эффективных менеджеров» иссякнет, трансатлантическая зона свободной торговли начнет формироваться.
Поскольку европейский бизнес на порядок менее конкурентоспособен, чем американский (из-за большей социальной нагрузки, большего бюрократизма и в целом меньшего масштаба действий), свободная торговля с США обернется для Европейского союза тем же, чем для стран Восточной Европы обернулась евроинтеграция — деиндустриализацией и массовой гибелью среднего класса. Которая, кстати, может привести к серьезным политическим потрясениям вплоть до прихода к власти фашистов или их современного воплощения — крайних либералов, с беспредельной жестокостью обслуживающих интересы уже не крупного национального, а глобального бизнеса.
Весьма существенно, что отчаянная попытка захвата украинского рынка под видом подписания соглашения об «ассоциации» (помимо свободной торговли с Европейским союзом оно предоставляло евробюрократии право вето на любое решение властей Украины и требовало укрепить ее западную границу, чтобы фанатики евроинтеграции не создали никаких значимых неудобств для объекта своего поклонения) представляется сегодня проявлением стремления европейского бизнеса хоть как-то компенсировать последствия своего неизбежного стратегического поражения после создания зоны свободной торговли с США.
Нелепая кровавость этой попытки, экономический смысл которой не сознавался даже проевропейскими политическими силами Украины, и ее чудовищный результат в виде резкого сжатия украинского рынка и физического уничтожения огромного количества ресурсов, под управление которыми только немецкий бизнес успел аккумулировать десятки миллиардов евро, весьма внятно характеризуют качество современного европейского управления.
Однако евроинерция исключительно велика, и на некоторое время она обеспечит сохранение евроинтеграции даже в неблагоприятных внешних и внутренних условиях.
Какая Европа нам нужна
Никакие общечеловеческие и гуманитарные иллюзии в отношении Европейского союза в настоящее время, когда он вполне открыто и официально объявил нам пока холодную войну, введя экономические санкции (второй пакет которых был принят немедленно после вторых Минских соглашений, чем Европейский союз весьма наглядно и убедительно «наказал» Россию за попытку прекратить развязанное и поощряемое европейцами кровопролитие на Украине), больше не имеют права на существование.
Как ни жаль, современный символ гуманистической цивилизации — Европа — практически полностью утратила творческий дух по отношению к глобальным процессам, страдает провинционализмом и догматизмом в предельно острой и опасной для окружающих форме, а также поражена близкой к патологии склонностью к стимулированию и всяческому поощрению предательства. Насколько можно судить, изложенное не позволит ей, при всем ее колоссальном накопленном культурном багаже и богатстве, не только вести сколь-нибудь успешную глобальную экспансию, но и даже и просто стать самостоятельным субъектом мирового развития.
Как это ни прискорбно, в настоящее время Европа представляет собой не более чем пассивный, управляемый внешними эгоистичными силами и уверенно клонящийся к упадку, хотя все еще и очень обеспеченный и достаточно мощный регион.
Для России Европейский союз, насколько можно судить, в настоящее время представляется прежде всего по-прежнему емким рынком, весьма полезным культурным феноменом, источником весьма разнообразного набора частично пригодных для заимствования форм и принципов и одновременно зловещим предупреждением о недопустимости слепого копирования даже лучших из них.
Современная Европа для нас, как бы это ни противоречило нашей историко-культурной традиции, выродилась в не более чем предмет и инструмент потребления. Да, самого разнообразного, включая эмоциональное и интеллектуальное. И конечно, ее разложение отнюдь не повод для озлобления и какого бы то ни было самоограничения этого потребления.
В конце концов, «если вам не нравятся кошки — значит, вы просто не умеете их готовить».
Просто не нужно ждать, что европейские страны решат за вас ваши проблемы и откроют перед вами дверь в лучший мир.
Блага, которые действительно способна предоставить нынешняя Европа, связаны с обеспечением индивидуального комфорта в самом широком смысле этого слова — от материального потребления и приобщения к безусловным культурным ценностям до бизнеса, личной безопасности, здравоохранения и доступа ко все еще сравнительно качественному (при всем неуклонном снижении его уровня) и, главное, признаваемому самой Европой образованию.
