— И ты согласился?
— Ага! — кивнул он. — Злой был.
— Игрр!.. — вздохнула я.
— Знаю, что дурак, — кивнул он. — Мне это позже разъяснили. Но дело сделано, пошел в амфитеатр.
— Тебя могли убить! Кто бы меня спас?
Я всхлипнула. Он положил руку мне на ладонь.
— Не плачь, sole! Меня не так легко убить. Преторианка, ее, кстати, Пугио зовут, считалась лучшей мечницей в когорте, отсюда и кличка. Она очень старалась, только я, девочка, из другого мира. Приемы, которым вас учат, мы забыли давным-давно. Появилось другое оружие, другие навыки. Я не великий боец, но знал, что с девчонкой справлюсь.
— Ты ее убил?
— Нет.
— Почему?
— Оказалось, что она дочь трибуна.
— Валерии Лепид?
Он кивнул. Я только руками развела. Только мой муж умеет так вляпаться! У него к этому просто дар. Поссориться с влиятельной нолой Рома! Ему нельзя без присмотра!
— Что дальше?
— Ничего. Набился полный амфитеатр, даже принцепс пришла, мы с девчонкой чуток побегали, я свалил ее подножкой и пережал ей сонную артерию. Она отключилась.
— А потом?
— Шлепнул ее по заднице. Я пообещал принцепсу отшлепать нахалку, пришлось сдержать слово.
Я не выдержала и засмеялась.
— Кстати, я хорошо заработал на том поединке, — продолжил он. — Ставки были против меня, и я поставил все, что имел. Выиграл кучу золота. Когда вернемся в Рому, будет на что жить.
— Если не будешь раздавать ауреи сармам.
— Я взял с собой всего сотню. В казне претория — еще полтысячи.
— Почему в претории?
— После поединка я записался в когорту.
Я всплеснула руками. Нет, с Игрром не соскучишься! Добровольно сунуться к озабоченным женщинам!
— Они не приставали! — сказал он, поняв мой жест. — Валерия пообещала, что любую, кто попытается, прикажет высечь и выбросить за ворота.
— С чего так?
— В благодарность за дочку. Я мог убить Пугио.
— Почему в преторианцы?
— Кассиния не могла меня там достать.
— И как ты служил?
— Как все, — пожал он плечами. — Ходил строем, метал пилум и колол гладием, строил полевой лагерь, спал в казарме.
Я глянула на него в упор.
— Не было ничего! — засмеялся он. — Кстати, меня определили в контуберний к Пугио. Валерия объяснила: это в наказание дочке. Та опозорила преторий. В пьяном виде приставала к мужчине, с позором проиграла в поединке…
— Пугио могла превратить твою жизнь в ад.
— Мы с ней подружились, как и с остальными девочками.
Я глянула с подозрением.
— Ты кормил их и гладил им спины?
— Один раз, — смутился он.
Все ясно. Еще бы не подружиться! Странно, что;
спали они порознь. Преторианки своего не упустят!
— Что дальше?
— Через два месяца пришел черед контуберния охранять Палатин. Я рассчитывал, что Флавия меня заметит и пригласит к себе. Так и вышло. Мы беседовали у нее в спальне (Гайя в животе недовольно повернулась), как тут явилась эта чучундра.
— Какая чучундра? — не поняла я.
— Касиния! Позже выяснилось: Октавия послала ее убить Флавию. Сама захотела стать принцепсом. Касинии удалось пробраться внутрь…
— Она служила ликтором и знает ходы и выходы во дворце, — поспешила я. Игрр кивнул.
— У нее не вышло. В спальне оказался я, затем прибежала Пугио. Она ранила Касинию в ногу, затем ввалилась стража, и мы скрутили мерзавку. Лаура допросила ее, Касиния рассказала о заговоре. Это последнее, что я знаю. Назавтра в преторий пришла Помпония и сообщила, что ты жива. Мада через купца передала, что отпустит тебя, если приеду. И вот я здесь! — Игрр развел руками.
Я покачала головой. Так легко он не отделается. Я выясню, откуда появилась эта «звезда степей»!
— А Амага?
— Встретилась по пути.
Я хмыкнула — темнит.
— Она зовет тебя «тарго». Это означает «вождь», — сказала я. — Вождю клянутся на крови. Это было?
— Они притащили козла, зарезали и мазали лица кровью, — подтвердил Игрр. — А вот зачем, я не вникал.
Я вздохнула. Муж или не понимает, или притворяется. Я не знаю случая, чтобы сармы признали мужчину «тарго». У них самцы в роли скота. Ценного, но бесправного.
— Расскажи, что было до клятвы? — потребовала я. — Подробно!
— Да нечего рассказывать! — удивился он. — До Малакки нас проводили твои «кошки». Дальше ехали с Сани. В двух днях пути от Малакки нас ожидала сотня Дандаки. Только мы к ней не добрались — наткнулись на Амагу с ордой. Позже выяснилось: они шли в набег.
— И?
— Поначалу они обрадовались. Амага стала кричать: «Добыча! Добыча!», имея в виду меня. Я объяснил, что она не права…
— Как? Подрался?
— Предложил, но Амага не захотела. Решили бороться. Она обрадовалась, кричала, что лучшая в орде. — Игрр усмехнулся. — Я дважды свалил ее, и Амага обиделась. Тогда я подарил ей лорику, шлем и пообещал заплатить, если проводит нас в Балгас.
В пути она ела с нами, я учил ее бороться, так вот, и подружились.
Я покачала головой: недоговаривает. За это «тарго» не изберут. Он ответил мне невинным взором. Все равно докопаюсь!
— А Дандаки? — напомнила я.
— Догнала нас через несколько дней. Хотела убить Амагу, но я объяснил, что она не права…
Я не выдержала и рассмеялась. Игрр неисправим! Теперь все ясно. Игрр спас орду от верной смерти Личная сотня Мады — лучшие бойцы Степи. Амагу с ордой вырезали бы, как кур. Неудивительно, что орда признала Игрра вождем. А он им еще деньги дарит…
— С Дандаки тоже боролся?
— До этого не дошло. Сказал, что наябедничаю Великой Матери. Дескать, сама потеряла меня в Степи. Дандаки оставила орду в покое. Даже разрешила сопровождать меня.
— С ней тоже подружился?
— Ага! — кивнул он.
— Кормил ее?
— Скорее она меня. В день, когда убили тура, притащила мне вареное сердце.
Я насторожилась. Сердце убитого тура подносят почетным гостям. С чего это — Игрру?
— Что ты сделал для нее?
— Ну… — Игрр почесал в затылке. — Если кратко, спас дочь.
— Как?
— Сотня загнала бычка в реку, сармы полезли выгонять, а тот боднул коня рогами. Бимжи упала в воду и захлебнулась. Я нырнул и вытащил.
