Восславь Бога, ибо он в любом мире благословлял
Тебя и начертал перед твоим благородным именем
«Святой» и «Гази».
Учитывая преклонный возраст и кончину в момент победы, это был удачный конец для султана, правившего огромной военной империей. Сулейман Завоеватель, человек действия, расширил и сохранил ее; Сулейман Законодатель, человек порядка, справедливости и рассудительности, преобразовал ее; Сулейман Государственный Деятель завоевал для своей страны господствующий статус мировой державы. Десятый и, пожалуй, величайший из турецких султанов, Сулейман привел империю к пику могущества и престижа, но само величие несло в себе семена вырождения. Ибо султану наследовали другие люди: не завоеватели, не законодатели, не государственные деятели. Пик турецкой империи весьма резко и неожиданно перешел в крутой склон.
Легенда о войне
Как военный деятель Сулейман оставляет парадоксальное впечатление. Традиция требовала от него играть роль командующего непобедимой армией, совершающей завоевательные походы в «земли войны». Однако во время правления Сулеймана и особенно после его смерти произошло резкое падение боеспособности кавалерии феодальных рекрутов. Трудно сказать, была ли в этом вина Сулеймана.
С другой стороны, он увеличил регулярную армию, численность янычар и сипахов. Ко времени его кончины жалованье из государственной казны получали 48 316 солдат, причем это жалованье было удвоено после того, как Сулеймана опоясали мечом Османа.
Сулейман преобразил корпус янычар, имевших до него нищенский вид. Ослабил наложенные на них ограничения, разрешив им браки и позволив рекрутировать в корпус турок. Вероятно, эти элитные войска не могли не деградировать со временем.
Вскоре после смерти Сулеймана его сын Селим II повелел начать строительство Волго-Донского канала в степи, от чего отказался покойный султан. Хотя турецкие корабли, войдя в реку Дон, оставили необходимые материалы для строительства, экспедиция в степь завершилась безрезультатно из-за козней крымских татар.
Мурад, внук Сулеймана, ввязался в большую войну с Персией, которой его дед стремился избежать. Война длилась двенадцать лет, получив название «долгой войны», и не принесла обеим империям ничего, кроме истощения.
В 1683 году амбициозный визирь Кара Мустафа предпринял последнюю осаду Вены, от которой воздерживался Сулейман. Провал осады ознаменовал ослабление османской военной мощи в условиях, когда совершенствовалось вооружение, возрастал боевой дух европейских армий и повышалось искусство фортификационных работ европейцев. Полководцем, который привел армию, спасшую Вену, был поляк, Ян Собеский. Сулейман же заботился о поддержании дружественных отношений с Польшей.
В непосредственном военном руководстве Сулейман добился двух замечательных достижений. Дважды в условиях приближавшейся зимы, находясь на значительном расстоянии от Турции, он выводил армию из враждебных горных мест. Султан благополучно довел ее из Вены в Константинополь, из Тебриза — в Багдад. Для Наполеона в Москве подобная операция оказалась непосильной — во всяком случае, он покинул армию во время отступления.
Сама турецкая армия представляла собой еще один парадокс. Хотя ею командовал деспот, однако в определенном отношении она была демократичной в современном понимании. Большинство ее офицеров получали подготовку в государственных военных учебных заведениях. В армии не существовало социальных барьеров. Полевой командир в ходе сражения мог занять место генерала.
Поскольку командный состав, включая султана, жил среди войск, ему приходилось быть на переднем крае сражений. Сам Сулейман попадал под артиллерийский огонь на Родосе, у Мохача и под Веной. Потери в командном составе были велики. Старый обычай требовал от командиров делить опасности и награды с солдатами. В результате между военачальниками и подчиненными сложились прочные связи братства, неведомые в то время другим армиям. В тогдашней Европе повсюду командные должности, как правило, приобретались либо в силу знатного происхождения, либо благодаря монаршей милости. Командующие редко видели свои армии и если присутствовали в начале сражения, то часто отсутствовали при его окончании. Исключением был Карл V в сражении под Алжиром, а также командиры рыцарей.
Одна легенда о Сулеймане не умирала дольше других. Она состояла в предположении, что он стремился завоевать Центральную Европу, но потерпел неудачу.
Добросовестный историк Роджер Меримэн делает решительный вывод о том, что Вена определила судьбу современной Европы. «Осада Вены поражает воображение. Никогда еще христианская Европа так дерзко не подвергалась угрозе со стороны магометанской Азии и Африки. Распорядись судьба иначе, мировая история пошла бы другим путем».
Этот вывод действительно поражает воображение. Но целью похода Сулеймана в 1529 году была Буда, расположенная на берегу Дуная, который огораживает Большую Венгерскую равнину. В турецких источниках нет никакого указания на то, что султан намеревался захватить Вену. И собственные записи Сулеймана, к которым следует отнестись особенно серьезно, подтверждают, что таких намерений у него не было.
«Это была определенно самая большая опасность для Европы, — писал еще раньше, в 1937 году, сэр Чарльз Омэн, — в длительном противоборстве династий Габсбургов и Османов. Если бы Вена пала, султан сделал бы ее местом зимовки своей армии и плацдармом для последующего завоевательного похода в Германию».
Но ведь Сулейман даже в Буде после 1529 года не оставлял гарнизона янычар несколько лет. Его войска не занимали всей Венгерской равнины, примыкающей к этой самой Германии. Каким образом турецким всадникам, совершавшим рейды только в летние месяцы, удалось бы контролировать заснеженные зимой горные районы Германии, остается только догадываться.
Легенда просто выросла на той почве, что победоносный султан Востока повел свою армию в Европу, чтобы вырвать ее из-под власти могущественного императора Запада. Поскольку решающего сражения между ними не состоялось, в легенде ее место заняла осада Вены. Соответственно Карл V фигурирует в легенде как организатор успешной защиты города (на помощь которому он направил всего семьсот испанских кабальеро), в то время как Сулейман представлен азиатским завоевателем, вынужденным повернуть назад после неудачной осады Вены.
Барбаросса: пират или адмирал?
Сегодня уже не скажешь, кто первым начал называть турецких капитанов пиратами и корсарами с Варварского (Барбарийского) берега. Началось это не во время Сулеймана, тогда эти определения вовсе не употреблялись. Их нельзя обнаружить даже в объемистом труде Ричарда Ноллеса.
Между тем капитаны не были ни пиратами, ни корсарами с Варварского берега, ни алжирскими морскими предводителями. Не было у них и никаких пиратских баз. Тем не менее все эти определения можно найти в современных исторических трудах на Западе. Вдобавок можно прочитать, что морское могущество турок закончилось с началом пиратских рейдов Барбароссы или после битвы при Лепанто. Ни одно из этих утверждений не является истинным.
