Ракета пошла! Из темноты, практически невидимая – видна только вспышка взрыва на одной из машин. Машина вспыхнула, от нее побежал человек.
Тоже горящий…
Перевожу на другую машину.
Еще одна ракета вырвалась из темноты, ударила по украинской бронемашине…
Несмотря на удачное начало операции – украинцы случайно… а может, и не случайно «зевнули» вертолетную группу в несколько десятков машин, командование бригады не обольщалось насчет своего статуса – они смертники. Ну или почти смертники. ВВС стран НАТО и прежде всего поляки, дислоцированные в Прибалтике, изолируют зону проведения операции по воздуху, эвакуация станет невозможной, после чего украинцы начнут медленно, но верно перемогать их. Сначала подойдут силы на легкой, колесной технике – с ними они справятся. Затем подойдут танки и изолируют место проведения операции, после чего начнут медленно раскатывать их по асфальту. Конечно, у них есть противотанковые средства, и их учили бороться с танками, но после того, как запас противотанковых средств закончится…
Конечно, все они владеют украинским и, в общем-то, могут сойти за гражданских. Но вырваться смогут немногие…
Полковник Музыка, командир легкой десантной бригады, обосновавшийся на втором этаже одного из офисных зданий, подошел к кулеру, набрал стакан воды, всыпал туда два пакетика кофе «три в одном», проглотил перорально, поморщился. Вода была чуть теплой. Слово «перорально» он перенял от жены, врача. В украинские времена они жили кое-как. После того как Крым вошел в состав России, в один день уволили министра здравоохранения и всех главврачей больниц – за взятки и хищения. Теперь Наташа занимала пост замминистра и дома почти не появлялась, дочь поступила в Москве на медицинский и тоже уехала из дома.
Но он должен вернуться. И вернуть своих пацанов. Иначе много домов опустеет, слишком много…
– Докладывайте, – приказал он, не оборачиваясь.
– Подразделения бригады завершили развертывание и создание линии обороны. На наиболее вероятных участках прорыва из подручных средств сооружены баррикады, идет минирование. Досмотровые группы приступили к работе.
– Противодействие?
– Одиночный снайперский огонь со всех направлений, предположительно боевики самообороны Днепропетровска. Организованного сопротивления практически нет.
– Майор, будьте любезны употреблять термин «силы противника», – скрывая раздражение, сказал полковник.
– Есть. Активность сил противника отмечена по всему периметру, но техники пока нет. Взаимодействие с воздухом налажено.
– Потери.
– Безвозвратные – трое. Все – от снайперского огня. Среди снайперов есть стрелки, вооруженные винтовками 338-го и 50-го калибров. Подразделения бригады ведут контрснайперскую борьбу…
Хлопок – и пятнадцать граммов взрывчатки сносят замок к чертовой матери.
– Заходим! Заходим!
Десантники один за другим заходят в очередной корпус. Завод огромный, помимо надземной есть еще и подземная его часть. Их ведет бывший сотрудник КГБ, занимавшийся в свое время оперативным обеспечением стратегически важного объекта. После падения СССР он вернулся в Россию и вышел на пенсию, но сейчас он здесь. Больше никому доверять нельзя…
– Слева чисто.
– Справа чисто!
Мощные фонари галогенным светом разрезают полумрак.
– Дозиметр!
– Немного повышено, но… можно.
– Всем внимание. Свет не включать…
– Где?
– Здесь, здесь должно быть…
– Где именно?
Старик, которого постоянно прикрывает один из десантников, отрываясь не больше чем на пять-шесть шагов, идет по цеху. Когда-то здесь собирались огромные топливные баки ракет, которые потом уходили в еще более крупный цех – цех финальной сборки. Старик пытается вспомнить и одновременно пытается понять и осознать то, что эти цеха, которые строили в послевоенной стране, отрывая от себя последнее, теперь принадлежат врагу.
Трудно это понять. Еще труднее принять. Но – надо…
В те времена, когда строили этот завод, страна была совсем другой. Труд почти ничего не стоил, материалы были очень дешевые. За прибылью не то что не гнались – о ней никто не думал. В обычных с виду гражданских заводах рядом с обычными линиями станков стояли параллельные – на случай если война, завод моментально, за сутки мог переключиться на изготовление другой, военной продукции. Обязательным сооружением для каждого завода было бомбоубежище, приспособленное в том числе и на случай атомной атаки. Сколько может стоить такое сооружение, никто не считал: советская власть хоть и по-своему, но заботилась о своих гражданах…
Наконец старик вспоминает: он нажимает на серию кнопок на обычном с виду пульте, похожем на пульт управления козловым краном.
– Идем.
– Куда идем, отец?
– Покажу…
Десантники идут за стариком, ощетинившись стволами автоматов. Выходят на улицу, старик показывает:
– Там. Бомбоубежище.
Десантники осторожно приближаются.
– Можете заходить. Я отключил защиту.
– А там что, еще и защита была?
– А как же…
У десантников в голове одно – если это во времена Сталина построено, добра не жди. Все и в «Метро» играли, и в «Метро-2», читали книги… та цивилизация, с подземными заводами, вторыми линиями метро, скользящими выходными
[36]
– воспринимается не менее загадочной и опасной, чем египетская. Хотя времени прошло много, еще живы те, кто все это строил…
– Клевко, давай трещотку. Всем назад, занять оборону.
Трещотка – это дрон, который теперь есть у всех разведвзводов. Он похож на детскую игрушку – палку с колесиками. Ходили разговоры, чтобы прикрепить на служебную собаку камеру и микрофон, чтобы слышала команды проводника, но это только разговорами и осталось…
– Трещотка пошла…
Маленькая игрушечная машинка с двумя большими колесами и легким подпружиненным хвостом (чтобы не переворачивалась) закувыркалась по ступенькам.
– Не перевернется?
– Разницы нет, товарищ капитан, она и вверх ногами информацию будет давать.
– Смотри…
Машинка докувыркалась донизу, дальше одно колесо стало вращаться в одну сторону, другое – в другую. Машинка развернулась.
– Картинка пошла. Прохожу дверь. Прошел…
Машинка катилась дальше.
– Ого. Это так и должно быть?
Десантник-капитан вспомнил, как звали проводника.
