Фиона улыбается и обнимает меня за плечи.
– Ты представляешь? Мы ведь стали подругами.
– Да, на этот раз не возражаю, – говорю я, и мы чокаемся бокалами.
– Никаких новостей?
Она имеет в виду Эр-Джея и те последние два камня, которые я так жду.
– От него нет, но Энни прислала мне камни.
– Та, которую ты подозревала?..
– Угу, – киваю я.
Приложенное послание было кратким. Что-то похожее на: «Добавь к своей коллекции камней. Твои извинения приняты. Это было всего один раз и очень давно, лучше об этом забыть».
– Так он все же приставал к ней! Пусть один раз, но все же…
– Возможно, она имела в виду мой случай.
Фиона вздыхает.
– Господи. Она ведь так тебе ничего и не объяснила. Надо поговорить с ней об этом.
Я поднимаю руку.
– Энни сказала достаточно. Она меня простила. И она права, пора обо всем забыть.
* * *
Как говорится: «Не всегда ненастье, не всегда и несчастье», «Мы всегда можем рассчитывать на бывших жен».
В шесть часов вечера мы под дождем грузим коробки с футболками и прочими сувенирами.
– Подай-ка мне ту коробку, – говорит моя мама Брэндону, очаровательному парню из числа волонтеров. – В моей машине найдется для нее место.
– Конечно, ма.
С самого ее приезда в четверг Фиона и остальные стали называть ее «ма». Она каждый раз улыбается, и я думаю о том, что это короткое «ма» звучит для нее как музыка, символизирующая возрождение после многих лет забвения.
Тучи рассеиваются лишь после девяти, за час до начала мероприятия. Вокруг уже немало людей в футболках с надписями: «Подари мне камень», «Одержим прощением», «Получил камень – искупил вину». На моей написано всего одно слово – «Камень». Было бы неправильно считать, что я прощена, тем более искупила вину. Я даже не вполне уверена, что это возможно. Как говорит Фиона: «Прощение – вещь не менее сложная, чем жизнь и любовь».
Я полностью растворяюсь в событиях этого дня, которого ждала много недель. Оставаясь наедине с собой, я мечтала, что сегодня увижу Эр-Джея, но старательно гнала от себя эти мысли. Папа учил меня не полагаться на ожидания.
Мы с Фионой обходим столы, проверяя, все ли в порядке. Продумана каждая мелочь, мы просто очень нервничаем. Мама занимает себя проверкой качества выпечки местных предпринимателей.
– Можешь себе представить, – говорит она мне, – шесть долларов за кусочек пирога? Я всю жизнь занималась не тем делом.
В одиннадцать прибывает Дороти и ее окружение. Она идет под руку с Патриком и Мэрилин. Я беру маму за руку, и мы выходим им навстречу.
– Всем привет! Познакомьтесь с моей мамой. Мама, это мои любимые друзья Дороти, Мэрилин и мистер Салливан.
– Пэдди, – спешит исправить меня он.
Дороти протягивает руку.
– У вас прекрасная дочь.
– И правда? – улыбается мама. – Прошу меня простить, мне надо продавать футболки.
Мы машем ей на прощание.
– Анна, спасибо тебе за то, что все так чудесно, – обращается ко мне Мэрилин.
– Надо благодарить Дороти. Я бы забыла об этих камнях, но она мне не позволила.
К нам подходит Джексон с хорошенькой и очень беременной брюнеткой.
– Анна, познакомься с моей женой Холли.
Я чувствую ощутимый укол зависти. Как бы я хотела сейчас быть замужем и беременной! Но смогла бы я когда-то искренне простить Джека? Мне хочется думать, что я изменилась, что новая я смогла бы по-иному отнестись к его предательству. Впрочем, откровенно говоря, Джек был прав. Он не был для меня тем единственным.
Я беру Холли за руку.
– Мне очень приятно с тобой познакомиться, Холли. Поздравляю с замужеством и малышом.
Она поднимает на мужа полные счастья и обожания глаза.
– Да, мне повезло. – Холли поворачивается ко мне. – Я слышала, благодаря тебе прозвучали все эти извинения Руссо.
Я улыбаюсь, вспоминая слова прощения, произнесенные мной, Дороти, Мэрилин и Джексоном.
– Это все затеяла Дороти – твоя свекровь.
Джексон качает головой:
– Она не об этом, – и кладет руку на плечо седовласого мужчины. – Помнишь моего отца, Стивена Руссо?
– Конечно. – Я жму руку бывшего мужа Дороти, бросившего ее сразу после операции. Интересно, каково Дороти знать, что он сегодня здесь?
– С радостью сообщаю, что папа вернул мне камень. В детстве я был страшным эгоистом, считал, мое собственное счастье важнее его. Теперь в это трудно поверить. – На лице появляется знакомая ухмылка.
– А я отправил мой камень Дот, – произносит мистер Руссо и косится на бывшую жену. – К сожалению, я был не самым внимательным мужем.
Я поворачиваюсь к Дороти. Она высоко держит голову, оставаясь при этом серьезной.
– Ерунда, – фыркает она и обращается ко мне: – Знаешь, мы встретили Стивена Уиллиса. Моего ученика, который теперь живет в Нью-Йорке. Ты помнишь, Анна?
– Как можно забыть столь прекрасный способ разрешить ситуацию с украденным плеером? – Я похлопываю ее по руке. – Развлекайтесь, а я присоединюсь к вам позже. Мне надо встретить Джейд у фонтана «Корона».
Я делаю несколько шагов и слышу за спиной:
– Анна!
Спешу повернуться и вижу Джека.
– Послушай, мама рассказала мне, что случилось в Мичигане и что тот винодел тебя не простил. Она сказала, что ты по-настоящему влюблена в него.
Мне хочется провалиться сквозь землю.
– Влюблена? – переспрашиваю я и краснею. – Да что ты. Я его почти не знаю.
Джек смотрит на меня с нежностью.
– Хватит, Анна. Можешь позволить себе быть сентиментальной.
На глаза наворачиваются слезы.
– Так нелепо. – Я закрываю глаза рукой и нервно посмеиваюсь. – Извини.
– Это, конечно, не мое дело, но ты должна бороться за этого парня, Анна, если действительно его любишь.
Он похлопывает меня по плечу и уходит.
Я больше не могу запретить себе думать об Эр-Джее. Словно охранник, огораживающий меня от этих мыслей, вышел, предоставив им полную свободу действий. Как он? Вспоминает ли обо мне? Человек не должен отказываться от тех, кого любит. Получается, я сдалась? Нет. Я сделала все возможное. Это он отказался от меня.
Джейд стоит позади инвалидного кресла отца, и они оба с удовольствием разглядывают фонтан – это проекция лица мальчика на огромном экране из воды. Струя вырывается из его рта, и это очень веселит папу Джейд.
