– Это было неосмотрительное решение.
– Да, как и твое признание в прямом эфире. Я знаю, как на тебя все набросились. Мне жаль, что тебе пришлось все это пережить, Анна.
Как мне объяснить ей, что наши чувства с Дороти похожи? И мы обе заслужили возмездие.
– Я на некоторое время уезжаю в Мичиган. Поэтому и пришла. Дороти будет нужна подруга.
Мэрилин опускает глаза и тихо спрашивает:
– Как она?
– Грустит. Ей одиноко, у нее болит сердце. И она очень по тебе скучает.
– Если я и смогу простить, то никогда не сумею забыть.
– Как говорится, простить – не значит забыть. Я понимаю, Мэрилин, ты не сможешь забыть проступок Дороти, это невозможно. И, поверь, Дороти тоже никогда не забудет. – Я беру ее за руку, словно собираюсь передать свои мысли физически. – Я не Фиона, но считаю, что Камни прощения ценнее, если тяжесть вины человек нес многие годы, когда он просит прощения у того, кто лучше других понимает его боль и все же находит в себе силы простить. Разве это не честнее, чем спрятать воспоминания в дальний ящик и сделать вид, что ничего не произошло?
К нам подходит симпатичная блондинка в черном костюме.
– Миссис Армстронг? Кари вас ждет.
Мэрилин хлопает меня по руке.
– Я благодарна тебе за этот разговор, Анна. Но обещать ничего не могу. Пойми, мое сердце разбито.
Я смотрю ей вслед, сожалея, что разбитые сердца двоих людей разъединили их судьбы, а не соединили.
Глава 38
Босиком стою в кухне и замешиваю тесто для хлеба, когда раздается звонок в дверь. Кто же решил навестить меня в среду утром? Мне кажется, что я единственная безработная во всем Новом Орлеане. Отряхиваю руки и нажимаю на кнопку домофона.
– Да?
– Анна, это Фиона. Могу я зайти?
Я хлопаю глазами от удивления.
– Фиона Ноулс? – спрашиваю я от растерянности.
– У тебя много знакомых по имени Фиона?
Я улыбаюсь и открываю дверь, а затем спешу в кухню и складываю в раковину чашки, миски и ложки. Что она здесь делает? Написала еще одну книгу? И откуда у нее мой домашний адрес?
– Разве ты не должна быть в разъездах? – спрашиваю я, стоит ей появиться у двери моей квартиры. Слова звучат как упрек, и я спешу сгладить резкий тон: – Просто не ожидала тебя увидеть.
– Вчера вечером я была в Нэшвилле, сегодня меня ждут в книжном магазине в Мемфисе, но я отменила встречу, чтобы приехать к тебе. – Фиона переступает порог и с интересом оглядывается. Она нервничает, впрочем, как и я. – Потому что ты права, Анна, иногда извинений недостаточно.
Она проделала этот путь из-за меня? Ее издателю это дорого стоило. Я пожимаю плечами, стараясь казаться равнодушной, и приглашаю ее в кухню.
– Послушай, забудь о том, что я наговорила. Той ночью я была не в себе.
– Нет, ты была права. Я должна искренне, лично попросить у тебя прощения. И еще я хочу знать, почему ты считаешь, что я разрушила твою семью.
Я перевожу взгляд на кофеварку. В чайнике еще половина. Черт, мне же все равно придется его вылить.
– Кофе?
– Да, пожалуй. Если тебя не затруднит. И если есть время.
– Время – это единственное, чего у меня с избытком. – Я достаю из шкафчика две кружки. – Как уже тебе сообщила, я безработная.
Я наливаю кофе, и мы перемещаемся в гостиную. Какое-то время мы молча сидим на разных концах дивана – Фионе нужно время, чтобы собраться с мыслями. А может, она размышляет, успеет ли попасть сегодня в Мемфис, чтобы не пропустить встречу.
– Во-первых, я должна сказать, хотя и понимаю, что этого недостаточно: прости меня, Анна, прости за все, что произошло с тобой из-за меня.
Я обхватываю рукой кружку.
– Ладно уж. В конце концов, мне никто не приставлял к голове пистолет, я призналась по доброй воле.
– Я считаю, ты повела себя мужественно.
– Угу. Так думаешь только ты, ну, может, еще пара человек, все остальные в этом городе сочли меня лицемеркой.
– Если бы я могла тебе помочь. Поверь, мне сейчас очень плохо.
– За что ты так меня ненавидела?
Слова слетели с языка сами собой. Со школьных времен прошли годы, но в душе я все еще хочу получить ответ на этот вопрос.
– Я не могу сказать, что ненавидела тебя, Анна.
– Но ты ежедневно издевалась надо мной. Смеялась над тем, как я одета, как разговариваю, над тем, что у меня не знатная семья. Это случалось каждый день, Фиона.
Я изо всех сил сжимаю зубы. Нельзя позволить себе расплакаться.
– Так было до того дня, когда ты решила, что на меня не стоит тратить время. После этого меня перестали замечать. Не только ты, но и все твои подруги. Это было еще хуже. Я ела одна, одна гуляла и заходила в класс. Я стала притворяться, что плохо себя чувствую, только чтобы не ходить в школу. До сих пор помню, как мы сидели с мамой в кабинете, и она объясняла миссис Кристиан, что по утрам у меня болит желудок. Она не понимала, почему я не хочу идти в школу, а я не могла рассказать ей о тебе. Если бы я нажаловалась, вы бы меня распяли.
Фиона закрывает лицо ладонями и качает головой.
– Прости меня.
Я знаю: пора остановиться, но уже не могу сдержаться.
– Потом мама и миссис Кристиан поболтали о том о сем, видимо, хотели сделать вид, что никакого серьезного повода для встречи у них нет. Мама тогда упомянула о желании заказать новые шкафы в кухню.
Я отворачиваюсь и вспоминаю. Вот они стоят в коридоре, а я копаюсь в шкафчике и жду, когда же наконец мама освободится.
– Миссис Кристиан порекомендовала ей Боба Уоллеса, он работал мастером по обучению в деревообрабатывающей мастерской.
Фиона поднимает голову.
– Не может быть. За этого мужчину она вышла замуж?
– Именно. Не будь тебя, моя мама никогда бы не познакомилась с Бобом.
Я вспоминаю, с какой любовью мама смотрела на Боба во время моей последней встречи, когда кормила его спагетти, но поспешно беру себя в руки, чтобы продолжить. Я имею полное право злиться на Фиону, мне не за что ее благодарить.
– Я могу все объяснить, – говорит Фиона. – Я могла бы даже рассказать тебе увлекательную историю о девочке, вечно терзавшейся оттого, что не оправдала надежды матери. – Ее лицо покрывается красными пятнами, и у меня появляется желание перебить ее и заверить, что все в порядке, мне не нужны объяснения. – Но я избавлю тебя от неинтересных деталей, скажу лишь, что злилась на весь мир и мне было очень больно. А как известно, люди, которым больно, стараются сделать больно окружающим.
