Я сравниваю их мир со своим, с жизнью в прекрасной квартире, где невозможно заснуть ночью, где сохранилась лишь одна семейная фотография – отца, которого больше нет в живых.
Как могла я столь высокомерно осуждать маму за ее жизнь?
– Прости, мама. Я была не права. У тебя отличный дом и хорошая жизнь.
– Я тоже так думаю. Судьба была благосклонна ко мне, особенно когда вернула мне тебя.
Неплохой урок для меня.
– Спасибо. – В горле опять встает ком. – Тебе пора собираться на работу, я тебя задерживаю. Спасибо за… – хочу сказать «совет», но понимаю, что, в отличие от отца, мама не дает мне советов. – Спасибо, что ты есть. Правда.
– Звони в любое время, милая. В любое время дня и ночи.
Повесив трубку, я иду к столу и беру в руки ежедневник. Ближайшая назначенная встреча через три недели – визит к стоматологу. А Джейд права, меня здесь ничто не держит.
Глава 37
В пятницу днем салон «Пэрис Паркер» полон молодых красавиц. Сегодня вечером пройдет Бал дебютанток – шестьдесят пять юных девушек будут представлены высшему свету Нового Орлена. На этом мероприятии завяжутся знакомства, которые однажды перерастут в громкие помолвки и шикарные свадьбы. Так и по сей день происходит в Новом Орлеане – богатые женятся на богатых.
Я сажусь в кресло и делаю вид, что увлечена статьей в «Космополитен». «Десять советов, как выглядеть на десять лет моложе». Сегодня у меня одна цель – дождаться Мэрилин. Как и многие южанки ее возраста, она еженедельно приходит в салон к парикмахеру. Может, сегодня она отменила встречу? Я возвращаюсь к статье. На чем я остановилась? Ах да, совет номер 9: «Скрыть дряблую шею шарфом».
Я поворачиваюсь на звук открывающейся двери, но это всего лишь очередная юная грация. С любопытством оглядываю собравшихся: свежие лица, улыбки, взгляды, полные надежд и уверенности в своих возможностях.
Внезапно я ощущаю себя очень старой. Неужели я упустила шанс?
Каждый год на сцену выходят новые и новые претендентки на счастливый билет – моложе, притягательнее. Могут ли с ними конкурировать те, кому за тридцать?
Внезапно я замечаю в зале Эбби. Черт! Она стоит рядом с двумя девушками и наблюдает, как мастер завершает укладку их рыжеволосой подруги. Должно быть, эта девушка одна из дебютанток. Эбби смеется над репликой мастера и неожиданно поворачивается ко мне, словно чувствует, что на нее смотрят.
Меня передергивает, когда я вспоминаю, какую ужасную сцену устроила в день последней нашей встречи. Я назвала ее маленькой сучкой! О чем я тогда думала? Заставляю себя помахать ей и улыбнуться, а затем быстро прячу лицо в журнал. Через минуту я слышу над головой ее голос:
– Привет, Анна.
Меня охватывает паника. Неужели Эбби решила устроить сцену? Выставить меня посмешищем перед всеми в салоне?
– Привет, Эбби. – Я закрываю журнал и поднимаю голову.
– Решила подстричься?
За все время отношений с ее отцом она ни разу не задала мне подобного рода вопрос. Что она задумала? Я откладываю журнал и встаю, теперь наши глаза на одном уровне. Если она устроит скандал, я смогу быстро удрать.
– Нет. Жду подругу. – Я жестом указываю на зал. – Вижу, вы хорошо проводите время.
– Да. Бал дебютанток. Просто какое-то сумасшествие.
Я киваю, и мы молчим, обе смущенные затянувшейся паузой.
– Эбби, – наконец решаюсь я. – Извини за то, что я сказала в прошлую пятницу. Я была не права. У тебя есть право меня ненавидеть.
Она пожимает плечами.
– Если честно, ты впервые за все время нашего знакомства вызвала во мне симпатию.
Я смотрю на нее во все глаза, пытаясь уловить в словах иронию.
– Наконец-то решилась за себя постоять. Как ты… Да, ты умная и все такое… Но я никак не могу понять, как же до тебя не доходит.
До меня и сейчас «не доходит». О чем она?
Эбби смотрит прямо мне в глаза.
– Анна, отец никогда и не думал на тебе жениться.
Я вскидываю подбородок.
– Это правда. Шансы добиться успеха у вдовца, воспитывающего дочь, выше, чем у женатого мужчины.
До меня начинает «доходить». Я вспоминаю, как Майкла называли в средствах массовой информации: вдовец мэр Пейн, мэр Пейн, одинокий отец – только так, и никак иначе.
– Избиратели любят такие штучки, – продолжает Эбби. – Мне столько раз хотелось задушить тебя, например, в тот вечер в «Брассард», когда мужчина делал предложение, а ты сидела со слезами на глазах. Просто поверить не могла, что можно быть такой глупой.
Нет, она не издевается. Пожалуй, впервые Эбби разговаривает со мной как нормальный человек. И все, что она говорит, не лишено смысла. Отец, потерявший жену в автокатастрофе и посвятивший жизнь дочери. Таков имидж Майкла. Я ведь всегда знала, что для него нет ничего важнее имиджа.
– Я, наверное, полная идиотка, – говорю, на этот раз не стараясь произвести впечатление. – Даже сложно представить, что я могла не понимать таких простых вещей.
– Ты классно все сделала в тот вечер, так здорово нас выставила. Конечно, мой папаша вел себя как последний подонок, но я подумала: «Ого, у нее все-таки есть гордость».
Звонит телефон, и Эбби смотрит на экран.
– Ладно, надеюсь, еще увидимся.
– Увидимся, Эбби. И спасибо тебе.
Она отходит на несколько шагов, но потом оборачивается:
– Да, знаешь, ты печешь потрясающий хлеб, а тот с яблоком вообще лучший. Подумай о том, чтобы открыть булочную, например. Я серьезно.
Улыбка сползает с моего лица, когда в салон входит Мэрилин. На ней розовая льняная юбка и блузка, на плечах желтый свитер. Она подходит к стойке, и рыжеволосая администратор широко ей улыбается.
– Добрый день, миссис Армстронг. Я скажу Кари, что вы здесь. Выпьете чаю?
– Спасибо, Линдси. – Она разворачивается и замечает меня.
– Анна? – ледяным тоном произносит Мэрилин.
Я встаю ей навстречу, теребя в руке Камень прощения.
– Здравствуй, Мэрилин. Я пришла, чтобы поговорить с тобой. Удели мне всего минутку. Прошу тебя, давай присядем.
Она фыркает.
– Как я понимаю, выбора у меня нет?
Я беру ее за руку, и мы садимся. Я еще раз извиняюсь, говорю, как глупо было с моей стороны позволить ей и Дороти принять участие в шоу, а потом вручаю камень.
– Я думала только о себе и совершила ошибку. Из-за меня тебе пришлось пережить разочарование.
– В этом ты права. Ты использовала меня, поэтому я так на тебя зла. – Мэрилин смотрит на камень в своей ладони. – Впрочем, не важно, где бы Дороти сделала это признание. Оно ошеломило бы меня в любом случае.
